Что рассказывают кинопроизведения о нас и о мире, в котором мы живем?
Закончился 2009-й и наступил 2010-й, и как бывает в такие моменты – составляется множество различных рейтингов, топов и списков типа «Лучший … десятилетия» и многие из них посвящены киноискусству. Совпадает мое мнение с их содержанием или нет, но я нахожу их изучение довольно увлекательным. Всегда интересно поразмыслить над объемом работы, свидетелями которой мы стали в последнее десятилетие, но сравнение кинофильмов этого периода с кинолентами другого аналогичного периода, может помочь глубже понять то, как меняются наши мысли и чувства.
На праздниках я был дома, играл в карты с братом и слушал музыку в своем iPod’е. Воспроизведение в нем установлено в режим случайного выбора композиции и в один момент я услышал мелодию из саундтрека к фильму «Шоу Трумэна», озаглавленную как «Поднятие паруса». Я прослушал композицию еще раз с начала и меня посетило несколько мыслей по поводу того, как изменилось кино за последние десятилетия.
Прошли годы после того, как я в 1998 году посмотрел фильм Питера Вейра (Peter Weir), тогда не оцененный по достоинству. Но я уверен, что этот трек, звучащий в завершающей части фильма, когда Трумэн, которого с удивительной серьезностью сыграл Джим Керри (Jim Carrey), обнаруживает, что его жизнь – фикция и отчаянно пытается вырваться из своего тщательно контролируемого мира. Персонаж Эда Харриса (Ed Harris) Кристоф использует все свои возможности, в том числе управление погодой, пытаясь опрокинуть лодку Трумэна, но Трумэна уже не остановить в его стремлении и в конце концов он достигает цели, и решает покинуть кокон своего существования, чтобы приобрести опыт нестесненной и свободной жизни.
Весь саундтрек, часть которого написал Филипп Гласс (Philip Glass), великолепен, но я был поражен тем, какие глубокие переживания печали и решительности вызывает эта композиция. Услышанное напомнило мне об интервью, которое Терри Грос (Terry Gross) провел с нью-йоркским кинокритиком Дэвидом Эдельштейном (David Edelstien). Эдельштейн бегло описывает 13-ть лучших, на его взгляд фильмов, но Гросс также просит ответить, как, по его мнению, изменилось кино за последние десятилетие, которое они называют «нулевые». Эдельштейн сказал:
Я размышлял – какой из фильмов последнего десятилетия является для меня лучшим? Это – «Вечное сияние чистого разума» снятый Мишелем Гондри (Michel Gondry) по сценарию Чарли Кауфмана (Charlie Kaufman). И я думал, что этот фильм тематически рассказывает о … «нулевых», и, что проблема напряженности между действительностью и фантазией получила более четкие очертания в последние годы, в том числе способами, в стиле фильмов похожих на творчество Филиппа Киндреда Дика (Philip K. Dick) – романтического сумасбродного параноидального бреда. И ничто не может изменить этого, технологии не позволяют, а чувствительность не допустит этого ни в каком другом десятилетии.
Это также заставило меня задуматься о том, что в конце прошлого десятилетия появилась «Матрица», и «Матрица» в своем роде, играет на том ощущении, которое, наверное, знакомо каждому: что может быть действительность не является реальной, что мы живем в огромном симуляторе. И посмотрите, какое множество фильмов в 90-х, рассказывает о попытках прорваться в реальную жизнь, попытках вырваться из этой иллюзорного существования в то, что является действительным и осязаемым.
И вот, в конце этого десятилетия у нас есть «Аватар» – фильм, в котором пока есть только попытка убедить человека, что он может полностью реализовать свои возможности, может переписать историю. Это своего рода индейская притча, в которой мы возвращаемся назад во времени и спасаем коренных американцев от империалистических, капиталистических сил, которые истребили их.
Я подумал, что это действительно просто удивительно, что мы замкнули круг, и сейчас испытываем своего рода голод нашего виртуального «я», принять на себя свои воплощения (англ.: аватары. Прим. переводчега) и, вы знаете, это, может быть, последний рубеж, который существует в нашем сознании.
Фильм «Вечное сияние чистого разума» в самом деле украсил списки лучших фильмов десятилетия у некоторых кинокритиков. Я думаю, сравнение с кинолентами 90-х годов является удачным. Фильмы из 90-х, такие как «Матрица», «Шоу Трумэна» и даже «Побег из Шоушенка» и «Красота по-американски» были о неудовлетворенности обстоятельствами нашей действительности и о попытках вырваться из них.
Примечательно, что взлет карьеры Мишеля Гондри состоялся как раз в последнем десятилетии, как я думаю, потому, что его фильмы отражают то, о чем говорит Эдельштейн. Нет необходимости говорить что-нибудь еще о «Вечном сиянии чистого разума», но когда мы смотрим такие фильмы как «Перемотка» (“Be Kind Rewind”) и «Наука сна» (“Science of Sleep”) мы видим, что Гондри часто любит размывать границы между реальностью и выдумкой и спекулировать на подвигах самопознания, что может дать определенный результат, когда это произойдет.
Также, в этом десятилетии мы увидели такие фильмы как «Нью-Йорк, Нью-Йорк» (“Synecdoche, New York”), которые не только вполне естественны в мире иллюзорной реальности, но и демонстрируют его преимущества, а может быть и необходимость самого его существования. Кинокритик Роджер Эберт (Roger Ebert) в рецензии на фильм пишет:
«Нью-Йорк, Нью-Йорк» лучший фильм десятилетия. Он, как минимум, требует от нас бросить вызов привычным стратегиям в нашей жизни. В начале первого просмотра я был в замешательстве, но у меня появились проблески относительно понимания его сути и целей и к концу я уже с нетерпением хотел посмотреть этот фильм еще раз, потом еще и я так и смог остановиться. Чарли Кауфман видит как я живу, и, полагаю, как живет он сам и, подозреваю, большинство из нас. Столкнувшись с изумительными требованиями времени, пространства, чувства, нравственности, желаний, жадности, надежд, мечтаний, страхов и убеждений, мы создаем ячейки в нашем сознании. Это способ казаться нормальными.
Разум – это беспокойство обо всех своих сценариях, но «Нью-Йорк, Нью-Йорк» (2008) – это его первый фильм, где он выступает как режиссер, и делает это беспокойство главной темой, и какие огромные амбиции демонстрирует. Он подобен писателю-романисту, который желает добиться всего в своей первой книге, как будто никогда не издаст другой. Те, кому фильм показался бессвязным, возможно, извлекли бы пользу из повторного просмотра. Речь не идет о повествовании, хотя фильм претендует быть таковым. Речь идет о способе, способе, с помощью которого мы устраиваем наши жизни и определяем нашу действительность.
Очень немногие люди проживают свою жизнь на одной и той же сцене, как одна и та же личность, облаченные в один и тот же костюм. Мы играем различных персонажей. Нам это известно и мы это признаем. Детство мы начинаем как некоторая типичная личность, но быстро разрабатываем стратегии поведения для семьи, для друзей, для школьной среды. В юности эти стратегии плохо применяются. В сексуальном плане подростки ведут себя в одних случаях каким-то одним способом и совершенно по-другому – в остальных. Мы ищем тех, чьи личности соответствуют одной из наших собственных, которая и определяет наше с ним взаимодействие. Если вы не агрессивны и уравновешены, то найдутся девочки (или мальчики), с которыми вы сделаете то или это, но с другими – не станете, и не хотите, чтобы те другие узнали, как вы к ним относитесь.
То, что происходит в кино, как будто, не должно происходить в жизни. Однако, перегородка между действительностью и вымыслом становиться проницаемой и отдельные сюжеты и судьбы переплетаются… Кауфман снял самый проницательный фильм о том, как мы живем, из тех, что я могу вспомнить.
Хотя я согласен с Эбертом в том, что «Нью-Йорк, Нью-Йорк» посвящен всему этому, но в более глубоком смысле, этот фильм также о путях и муках творчества. Когда Йозеф Алоис Шумпетер (Schumpeter) писал о «творческом разрушении» он говорил об экономике, но эту фразу я бы использовал применительно к процессу воплощения Хоффманом персонажа Кадена Котарда. Котард опустошает все его существо, постоянно требуя невероятных творческих усилий. Он накладывает слой за слоем на свой недосягаемый мир, создавая шедевр. Может быть, кто-нибудь назовет действия Котарда ненормальными и бессмысленными излишествами, но для Котарда это является единственно известным способом, как работать и существовать.
Последний фильм, который я хотел бы упомянуть, как относящийся к этому обсуждению: «Memento» (спорный перевод для российского проката: «Помни») Кристофера Нолана. Сюжет фильма Нолана (выпущенный в 2000-м году, как будто бы для того, чтобы задать тон всему десятилетию) структурирован таким образом, чтобы ввести нас в сознание главного героя – Леонарда Шелби и бросает серьезный вызов нашему восприятию действительности. В финальной сцене фильма Шелби сообщают, что убийца, которого он преследовал, уже мертв. Шелби же решает, что ему будет удобнее «забыть» про это и в поисках новой цели сделать Тедди своим сообщником. Проезжая по улицам города, он закрывает глаза и пускается в рассуждения:
Я должен верить в мир за пределами моего разума. Я должен верить, что мои действия все еще имеют смысл, даже если я не помню их. Я должен верить, что, когда мои глаза закрыты, мир все еще существует. Должен ли я верить, что мир все еще там? Разве он еще там? Да. Нам всем нужны отражения, чтобы напоминать себе, кем мы являемся. Я не исключение.
Фильм заканчивается визгом тормозов автомобиля Шелби перед салоном татуировки – он решает продолжить свой бесконечный поиск. Этот поиск уже привел его к безумию. Его обманчивые представления о справедливости сделали из него монстра. Может быть это те ощущения, которые приходят, когда мы теряем контроль над реальностью, когда мы становимся чересчур привязанными к мимолетному миру фантазий?
Возможно, мы получим ответы на эти вопросы в фильмах 2010-х
Autor: David Chen.
Перевод: Сергей Никандров
Внимание! При перепечатке обязательно указание переводчика и активной ссылки на TV.net.ua как источник!
Источник: по материалам /Film
|
