За пару часов до пресс-конференции на следующий день после московской премьеры «Человека-волка», Бенисио Дель Торо не нашел ничего лучше, как удрать из своего гостиничного номера и добежать до Красной площади — благо, его гостиница была недалеко. На встречу с журналистами он пришел уже «изрядно ощипанным, но не побежденным» и первые несколько минут беседы отвечал на вопросы по возможности кратко. Но постепенно его лицу стали возвращаться человеческие оттенки, и уже спустя несколько минут он разговорился и даже начал шутить. Вот что значит — профессионал.
Бенисио, а вы в монстров вообще верите?
Конечно. Потому что постоянно видел их в кино: Франкенштейн, Мумия, Человек-волк — они все настоящие.
Фильмы ужасов — хорроры — один из старых жанров в истории кинематографа и при этом, даже если его популярность время от времени падает, до конца — всё равно не угасает. Почему публика любит, когда её пугают?
По-моему, фильмы ужасов появились практически с самого начала кинематографа, и, думаю, они еще долго будут сниматься. Думаю, все эти легенды про всяких чудовищ как-то связаны не только с какими-то иррациональными страхами, но и с попытками человека понять, что находится за границами реальности, за границами жизни – в том числе и после смерти. Думаю, поэтому нам так нравятся сказки, особенно такие, где монстров можно победить.
Как думаете, удастся возродить классический хоррор как жанр в современном кино?
Надеюсь, что есть какая-то возможность возродить и сам жанр, и интерес к нему. Мы как раз попробовали это сделать с помощью «Человека-волка» — или хотя бы попытались доказать, что это возможно. Ну, я надеюсь, конечно… А так — сложно сказать… Сейчас, вот, все от успеха фильма будет зависеть. А потом, в кино существует традиция время от времени возвращаться к классике, так что, надеюсь, и хоррор можно будет оживить на волне этого интереса к фильмам ужасов. Еще было бы, конечно, здорово, если бы наш фильм тоже стал со временем классикой. По крайней мере я честно скажу, что мы все выложились на полную, когда его делали.
А вообще можно как-то предугадать, станет фильм классикой или нет?
Ну, а как вы предугадаете? По-моему, это невозможно. То есть, я вижу тут единственный вариант — на всех этапах производства фильма нужно стараться контролировать процесс, не лажать и делать всё настолько хорошо, насколько это возможно.
Если бы существовала формула успеха, всё было бы совсем просто. А так мне доводилось сниматься и в хитах, которые сразу зарабатывали хорошие деньги, и в менее громких для проката фильмах, но и те со временем находили свою аудиторию, причем, аудитория вторых фильмов, как правило, оказывалась более, извините, качественной, чем у блокбастеров.
А почему вы решили не реконструировать сцену из «Человека-волка», в которой человек-волк дерётся с медведем? Нам кажется, она была бы символичной для фильма — в первом релизе оригинального «Человека-волка» она, кажется, была?
Я помню, в оригинальном фильме с Лоном Чейни должна была быть сцена (кажется, она была впоследствии потеряна, и, по-моему, её так и не восстановили), где он борется с медведем. Но там она была оправдана тем, что нужно было показать животную сторону главного героя. Но важный момент в том, что с медведя пытается забороть не Человек-волк, а именно Лоуренс в человеческом обличье, и борьба со зверем в данном случае могла быть хорошей визуальной метафорой борьбы героя с грубым животным началом. В нашей версии мы хотели подчеркнуть, как проявляется темная сторона Лоуренса Тэлбота, мы даже сняли пару сцен, но потом решили не ставить их в фильм. Будь они в фильме, Лоуренс выглядел бы намного агрессивнее. Например, в одной из сцен он должен был напиться, подраться в баре и впечатать стакан в лицо человека, который начал говорить какие-то глупости о его матери. Из фильма эту сцену мы решили убрать, но не столько из-за того, что она не вписывалась в фильм, сколько из-за того, что студия хотела, чтобы Лоуренс выглядел благороднее — чтобы особо не усложнять фильм. Потому что по сравнению с оригиналом, мы лучше проработали его отношения и с отцом, и с девушкой. Так что, думаю, на студии просто почувствовали, что больше ничего добавлять не нужно, чтобы сохранить относительную простоту фильма. Ну, и решили оставить за главным героем только то, что позволило бы ему понравиться зрителю.
А вы «Человека-волка» увидели до того, как решили стать актером или после?
Ой, конечно, задолго до того. Оригинального «Человека-волка» я увидел, когда мне было года четыре, кажется, или пять. И в начале семидесятых у нас была только одна возможность увидеть этот фильм… Знаете, тогда же у нас еще не было ни видеомагнитофонов, ни DVD, ни кабельного, и фильмы можно было достать на пленке «супер-8» и смотреть с помощью проектора, который надо было направлять на стенку. Эти фильмы были длиной три-четыре минуты, и в них не было ничего лишнего — только кадры с чудовищами. И я этих чудовищ не боялся… Только потом понял, почему — у них не было звука! Оказалось, что звук — решающий фактор для фильмов ужасов — без него тебя не напугать. Я это выяснил пять или шесть лет спустя, когда мне было уже десять или одиннадцать, и я по телеку увидел «Дракулу». Помню, очень сильно тогда испугался, и был этому страшно удивлен – как так, я этого парня уже у себя на своей стенке видел, и ничего не боялся. А тут когда Бела Лугоши сказал: «Подойди…» (Пытается спародировать медленную и мрачную речь Белы Лугоши: «Комм хиэээ…») – мне стало как-то уж совсем не по себе, нефигово так не по себе. Вот не помню только, был я тогда больше напуган или сконфужен из-за этого… Но я его вот так увидел… В общем, эти фильмы – первое, что я вспоминаю из кино, которое смотрел в детстве. Названия фильмов, снимавшихся в них актеров и Эльзу Ланчестер, которая играла в «Невесте Франкенштейна», — я запомнил раньше, чем Микки Мауса.
На самом деле, так случилось из-за того, что мои братья и сестры были лет на пять-шесть старше меня, им эти фильмы страшно нравились, а я хотел быть частью коллектива, поэтому смотрел кино вместе с ними и думал, что это круто.
А каких чудовищ вообще вы в детстве боялись?
Монстра из Черной Лагуны. Когда был маленьким, все время боялся, что оно проползет ко мне в комнату. Кроме него и Кинга Конга других тварей трудно было себе вообразить в Пуэрто-Рико — среди пальм и в сорокаградусную жару. Франкенштейн, Дракула, да и тот же Человек-волк — они всё-таки из более холодного климата, так что до меня им было не добраться.
В создании образа оборотня вы лично участие принимали или согласились на то, что предложил художник?
Совсем немножко принял. Но грим придумал Рик Бейкер — он, пожалуй, лучший гример в мире, ну, или как минимум один из лучших. Кроме того, у него — удивительно тонкое понимание хорроров, и он просто какая-то ходячая энциклопедия и по всем этим фильмам, и по чудовищам. Когда мы с ним обсуждали облик оборотня, решили, что он должен быть и страшным, и клёвым. Лучше, чем в старых фильмах… Парень, который делал грим для оригинальных, классических фильмов — и для «Мумии», и для «Франкенштейна», и для «Человека-волка» — его зовут Джек Пирс, — работал в тридцатых-сороковых годах. Удивительный был мастер… Классические образы, которые он создал, с тех самых пор считаются иконическими. Рик иногда хвалился передо мной какими-то вещами, которые он придумал для грима, но сам я лично ничего не мог добавить для того, чтобы улучшить его видение грима. Ну, то есть, в сам процесс я был вовлечен, но работе, по-моему, особо не помогал.
Когда я увидел первый грим, я сделал Рику Бейкеру комплимент, мол, спасибо, старик, я теперь на свою собаку стал похож… Вот вам смешно, а на самом деле наложить его — было довольно трудно. Нужно около трех часов непрерывной работы — не только гримера, но и твоей тоже. Хотя, конечно, после того, как грим готов, ты уже об этом не думаешь, потому что теперь ты смотришь в зеркало и удивляешься. Это какое-то настоящее волшебное превращение. Только долгое, конечно… Но самое сложное было не наносить, а снимать грим. Обычно у меня это два часа занимало. Заканчивается съемочный день, все уже по домам разъехались, спят уже, наверное, а ты тут всё еще сидишь в своем фургончике, грим снимаешь, с лица соскабливаешь, потому что всю эту краску и шерсть снять можно только так. Вот тут смешного, конечно, было мало…
Обычно вы серьезно готовитесь к роли… На что вы готовы пойти ради роли и на что не согласитесь никогда?
Наверное, больше никогда не буду вес набирать. Ну, потому что уже это делал для «Страха и ненависти в Лас-Вегасе»... А потом, знаете, чем старше вы становитесь, тем чаще вы полагаетесь на мозг и всё реже испытываете себя на прочность. Но, опять-таки, вы же понимаете, что на самом деле всё от истории зависит. И, учитывая, что я пока не знаю, какая у меня роль окажется следующей, трудно вот так за себя ручаться. В конце концов, моя задача — чтобы вы поверили моему экранному образу. Так что всё будет от проекта зависеть. Но вес я всё-таки набирать больше не буду. Сжигать себя — тоже.
Бенисио, планируете ли вы пойти по стопам Лона Чейни и сыграть других монстров?
Я все эти ужастики, конечно, обожаю, но как актеру мне хочется большего. Эти роли все-таки немного отличаются от того, что мне хочется творить на экране, но я боюсь зарекаться — вдруг получится так, что придумается хорошая история, и мне посчастливится снова работать с командой «Человека-волка». С нашим оператором я вам хоть горбуна из Нотр-Дама сыграю… Но, вот знаете, это, наверное, настоящее счастье — иметь возможность играть в фильмах, с которыми тебя связывает и ностальгия по времени, когда их смотрел, и которые просто нравились когда-то, когда я был маленьким. Всё-таки это были первые фильмы, с ними у меня связаны самые нежные воспоминания. Я помню всех актеров из тех фильмов, и считаю, что мне страшно повезло, что я оказался среди них.
Кстати, а почему с проекта Марк Романек ушел?
Ой, это у него лучше спросить, но, по-моему, он просто монстров испугался.
А как думаете, «Аватар» разделил кино на «доаватарное» и «послеаватарное»?
Да не знаю… Ну, денег он заработал, конечно, но вообще обычно время расставляет всё по своим местам. Да, он задал новые тренды, повысил планку качества кино, но, если честно, я его еще не смотрел… (Произносит подчеркнуто гордо) И вообще я не измеряю успех деньгами.
Из современных политиков хотели бы кого-нибудь сыграть?
Обаму. Он мне нравится. (Смеется) Но если серьезно, то не знаю. Специально не выбирал и как-то даже не интересовался, а роли современных политиков мне не предлагали. Но все в любом случае определяется тем, кто напишет сценарий. Хорошая основа — это, наверное, самая трудная часть процесса. Хороший сюжет вообще может и случайно получиться — слава богу, что для этого не существует никаких формул. Фильм может успешно пройти в прокате, но для истории важно — какой у него сюжет. Я вот стараюсь фильмы по сюжетам выбирать. Стараюсь. Ну, конечно, иногда выходит, что приходится сниматься в кино, сюжет которого тебе не очень нравится, но все равно — работать-то надо! Поэтому, стараюсь выкладываться на все сто, чтобы органично вписаться в историю на экране, даже если она тебе не нравится... Но вообще, учитывая, что на экране надо БЫТЬ, самое трудное — то, что не описано в сценарии. В «Че» быть приходилось. Было несладко. И вот не знаю, что лучше — в следующем проекте участвовать как актер или уже в качестве режиссера, если таланту хватит…
Какой аспект актерской профессии вас больше всего привлекал до того, как вы стали актером, и что изменилось с тех пор, как вы им стали?
Девушки.
Но на самом деле, мне жутко интересно находиться на разных уровнях процесса — нравится быть частью истории, нравится, как начинаются проекты, нравится, когда заканчиваются съемки – это всё очень прикольно. К примеру, с этим фильмом всё вообще случайно практически началось. У меня дома висит черно-белый плакат с человеком-волком — к оригинальному «Человеку-волку» с Лоном Чейни. И мой менеджер, знал, что мне нравится такое кино. И вот как-то он был у меня дома, посмотрел на постер и говорит: «Знаешь, я сейчас поеду на «Юниверсал», буду им предлагать идею «Человека-волка» снять. Как ты относишься к тому, что мы займемся этим ремейком?» Всё началось с практически пустого места! Настоящее приключение, длиной в несколько лет твоей жизни, началось вот так, как мы сейчас с вами сидим — за столом: «Давай сделаем ремейк? — Окей.» Человек приходит к другим людям, рассказывает идею сценаристам, Рику Бейкеру, актерам, глядишь — и вы уже снимаете фильм. Это чудо какое-то на самом деле. Думаю, что мне страшно повезло, что удалось пережить это путешествие от идеи до готового фильма. Вот эта часть мне очень нравится — пытаешься себя разносторонне реализовать, начинаешь проект буквально с пустого места, и, вуаля — я в Москве… (Изображает восторг) Удивительное путешествие — настоящее приключения… (Картинно в сторону) Бла-бла-бла…
А как думаете, почему именно из уст цыганки рассказывается легенда об оборотне, а не из каких-нибудь религиозных источников? Что можете сказать о главной присказке, что даже человек с чистым сердцем может стать оборотнем при полной луне?
Ну, знаете, вот иногда водки выпьешь, так оборотнем можно стать и без полной луны, а уж что на полную творится…
Что, раз в месяц позволяете себе?..
Да раз в неделю, наверное, ха-ха!
На самом деле, то, что проводник сакрального знания — цыганка, относится, прежде всего, к оригинальному фильму — там о проклятии оборотня тоже цыганка рассказывала, и это является частью этого фантастического мира человека-волка, так же, как, например, длинный нос Пиноккио — к сказке про Пиноккио. И, наверное, это значит на самом деле, что даже хороший человек может кого-нибудь убить, если даст вырваться на свободу животным инстинктам. Но, если честно, я не пытался серьезно анализировать «Человека-волка».
Но, судя по вашим словам, животное начало в себе человек все-таки подавлять должен?
Ну, по-хорошему, мы все животные. Но вообще — да, хорошо, что мы не ходим тут и не кусаем друг друга. И наш фильм — как раз о том, что происходит, если не пытаться приручить этого зверя внутри каждого из нас.
Источник: Кинопоиск
|
