В многосерийном фильме «Котовский», премьерный показ которого стартовал на этой неделе, Владислав Галкин сыграл свою последнюю большую роль - Григория Котовского. Артист в последнее время по понятной причине редко давал интервью, однако, получив гарантии не затрагивать больные темы, уступил нашей просьбе. Так вышло, что это интервью Владислава Галкина оказалось фактически последним...
- Владислав, чем вас заинтересовал проект «Котовский»? Почему вы согласились принять в нем участие?
- Любой исторический материал, любая сильная личность - это всегда интересно. Тем более что Котовский - один из интереснейших персонажей начала прошлого века. Личность разносторонняя, многогранная, яркая. Я вот до сих пор не могу для себя объяснить некие его поступки, его мотивации… Интересно в этом разобраться, подумать - чтобы игра не была поверхностной. Насколько я знаю, собираются снимать продолжение…
- Вы смотрели советский фильм «Котовский»?
- Да, смотрел. Но он не имеет ничего общего с нашим фильмом. Котовский там - красный командир. Насколько я помню, никакого дореволюционного прошлого там практически нет.
- В советские времена всегда преподносили, что «красные» - хорошие, «белые» - плохие. Сейчас, судя по «Адмиралу», все наоборот. Пытаются, так сказать, «исправить ошибки прошлого»…
- Да, я знаю, что так считалось, и понятно, почему. Но у нас семья была немного другая, и у меня по-другому складывалось отношение к этим цветам - более объективно.
- Насколько этот фильм историчен?
- Фильм построен на историческом материале. Но, безусловно, это художественное кино. Это история, которую должно быть интересно смотреть не только историкам.
- Как подготовка шла к нему?
- Я прочитал все, что смог найти в библиотеке и по каким-то своим каналам. Но в этом ничего особенного нет: я всегда это делаю, мне всегда интересно понять то время, в которое живет мой персонаж. Браться за роль, не посмотрев сопутствующий материал, - это неправильно. Тем более когда дело касается исторического персонажа.
- Вы можете как-то сформулировать ваше отношение к Котовскому как к личности?
- Это человек, который, с одной стороны, вызывает некое недоумение, некий шок. С другой стороны - уважение и интерес. Ведь за все время своего бандитизма - с 1900 года и до того момента, когда его революция освободила - он не убил ни одного человека. Он сам всячески препятствовал такого рода действиям и как мог старался их предотвратить. Но при этом - это человек совершенно удивительной актерской природы! Он совершал преступления артистично: с переодеваниями, перевоплощениями, париками, костюмами, накладками… Он в это играл, он в этом купался! Ну, и надо учитывать, что человек встал на этот путь волею судьбы - это не был его свободный выбор.
- А что же это было?
- Скорее всего - стечение обстоятельств. Он был слаб до женщин. Но при этом по-настоящему любил только одну. В картине есть одна большая по эмоциональному состоянию сцена, когда он в разговоре со своей любимой просит ее: «Давай уедем, сбежим, куда хочешь - у меня есть деньги! Ты меня спасешь!». Он был искренен в этом - он действительно верил, что она его может спасти. Но она отказалась… То есть вся его преступная деятельность - это не то, чего он хотел, о чем мечтал. Он хотел заниматься сельским хозяйством, он был хорошим управленцем. Но встал именно на этот путь. Не удержался: завел роман с женой помещика, у которого работал управляющим. Та его приревновала к другой женщине - и обвинила в воровстве драгоценностей. Его жестоко избили и связанного выкинули в лес.
После чего он решил поправить эту ситуацию: к чертовой матери сжег это поместье!.. Это исторический факт, но мы этого не показываем, не усугубляем. Но именно это явилось началом криминальной истории Котовского, с этого началась его бандитская жизнь. Банда его состояла из друзей детства, и они театрально грабили всех подряд. Имя Котовского было на устах у всей страны! И его никак не могли поймать.
Он мог позвонить в жандармерию и сказать: «Здравствуйте, это Котовский. Сегодня я буду грабить казначейство!». Естественно, никто не верил: они думали, что это бред, глупость. А они после этого звонка переодевались, ехали в казначейство и грабили его. И Котовский, казалось, делал это легко и даже радостно - но при этом у него была внутренняя боль: это все было не его, это было чуждо ему… В картине нам это удалось передать, что немаловажно. Эта картина - не про бандита Котовского, а про человека, его внутренние переживания. Про внутреннюю драму и боль. Про дружбу, предательство, зависть. Про честь. Несмотря ни на что, он был благородным человеком… Но за кадром осталось все, что было после революции - мы рассказываем о его жизни с 1900 по 1916 год. А дальше есть факты, что он четыре деревни положил под пулемет - видимо, что-то произошло с ним...
- Говорили, что вы похожи на Котовского...
- Ну, вы знаете - это как собака, похожая на своего хозяина… Когда тебе интересен персонаж и ты включаешься в работу, то возникает сходство, которое невозможно объяснить. Оно глубинное. Совершенно не похожие друг на друга люди становятся похожими. Но это говорит о неких угаданных моментах, мотивах…
- Но внешность все-таки пришлось менять?
- Только когда были съемки ограблений - мне, вслед за персонажем, приходилось надевать парики, приклеивать усы, надевать различные костюмы. А вот худеть или толстеть не пришлось. Как мне кажется, мы всего, что требовалось, достигли, не прибегая к большим уловкам. И хотя в фильме герой показан в возрасте с 16 и до 30 лет, но мы не злоупотребляли возрастным гримом: упор делался на внутреннее взросление и душевное старение. Когда ты не обращаешь внимания на внешность, а следишь за взрослеющими эмоциями героя: он становится жестче, грубее - и таким образом считывается возраст…
- Вам какого Котовского труднее было сыграть: молодого - или уже в возрасте?
- Я не могу делить: что было труднее, что легче… Мне все было интересно. И все было непросто. Создавалось все с нуля - никто ведь из нас не был современником Котовского, и многие вещи додумывались, фантазировались, создавались здесь и сейчас…
- Во время съемок вам приходилось выполнять какие-то трюки?
- Да. Все, что там было, я старался делать сам. Там были конные трюки, драки… Вот только прыжки с высоты из-за травмы ноги я уже сам не мог делать - их выполняли каскадеры.
- Что для вас было самое сложное на съемках?
- Наша профессия вообще не простая, и поэтому говорить, что было сложнее, а что легче, тут невозможно. Иногда сложнее - снять какую-то общую проходку, чем драматургическую сцену. Это одна жизнь, одна история, ты ее проживаешь вместе со своим героем, и рассматривать можно только в целом…
- Какие у вас остались впечатления после работы над фильмом?
- Как о хорошо сделанной работе. С нетерпением жду выхода картины на экраны. Уже хочется посмотреть, что из этого получилось.
- Не могу не спросить вас про нашумевший сериал «Школа». Какое отношение у вас к нему?
- Да, я посмотрел одну серию. Но я не понимаю этого. Этот фильм - из серии «Груз 200». Такое ощущение, что у нас в стране живут только алкоголики, наркоманы, проститутки… Грязно, мерзко… У каждого материала, у каждой истории должна быть какая-то цель: что я хочу донести до зрителя, что я хочу донести до себя? Когда я вижу подобный материал - я не понимаю: зачем? Вот, собственно, и все. Но если это выходит, если ставят в прайм-тайм Первого канала - значит, это кому-то надо. Правда, какие цели преследуются - непонятно…
- Наверное, для того, чтобы вскрыть школьные проблемы…
- Но проблемы не вскрываются таким образом. Надо же не просто вскрывать: вскрыли - и давайте решать! И потом, есть же такая фраза: «Все, что показано - разрешено». И это чудовищно!..
- Дети могут посмотреть - и принять это как руководство к действию?
- Они могут не просто посмотреть - они это смотрят и потом претворяют в жизнь все эти вещи. Если кто-то в этом возрасте еще сомневался, его останавливали какие-то моральные составляющие: можно или нельзя - то теперь он будет считать, что все позволено. Причем, юношеский максимализм - он страшнее, чем взрослый. И здесь тормозов-то нет: если показано - то, значит, можно! Поэтому вскрывать проблему надо, думая. А показывать такие вещи - как минимум, безответственно...
- Ну, а у вас лично какие дальнейшие планы? Есть какие-то новые предложения, новые роли?
- Пока нет. Зима - всегда мертвый сезон. Вот наступит март - тогда посмотрим… Честно говоря, не могу порадовать новыми предложениями… Вообще сейчас очень сложный период, очень мало какого-то интересного материала…
- Может быть, из-за кризиса?
- Все надеялись, что этот кризис расставит все точки над «и»: будет сниматься меньше, но лучше. А получается, что снимается и менее качественно, и за меньшие деньги… Не буду ругать коллег. Дело даже не в этом: мало сценариев хороших, мало материала. Прочитываешь - но участвовать в этом не хочется…
- А из того, что вы видели в последнее время, что зацепило?
- Я, честно говоря, не большой любитель ходить в кинотеатры. А из того, что я видел недавно… Знаете, я не успел посмотреть одно кино пару лет назад, и наконец-то сейчас осуществил свою мечту. Называется кинолента «Теневой боксер», с Хелен Мирен в одной из ролей. Это такое чувственное кино - не «стрелялка», не надоевший экшн безмозглый… И это - кино, которое забирает тебя полностью, и ты находишься там, внутри… Зритель получает не смену картинки, не какую-то нарезку, винегрет монтажный, а возможность сопереживать. Это очень важно. И, как мне кажется, это - основная задача искусства. И кинематографа в том числе…
Источник: news4k.com
|
