Некоторых следует горячо поздравить. Выбрать, кого ж особенно — сценаристов, продюсеров, режиссёра, закулисных злодеев — нелегко, ведь «Битва Титанов» — это достижение коллективное. Многолетний монолитный труд, многажды переписанный, повидавший уйму заинтересованных — а потом не очень — людей, переживший пересъёмки и шальную конвертацию в тридэ. Только поздравить надо не за перечисленное, а за неожиданно эпический экспириенс для любого знакомого с греческой мифологией. Или, на худой конец, с простой человеческой логикой.
Последний кино-флирт Скорсезе, ставший причиной долгих диалогов-монологов, забыт навеки. Не выгляди скороспелая трёхмерность столь печально, задушевные обсуждения фильма Летерье пресекли бы и бесконечные рукоплескания синим аборигенам с далёких планёт. Нет, серьёзно, здесь не найдется такой мелочи, что не вызовет волну жарких дискусов. Вот только если в случае с на'ви это были споры, то с древними греками — согласия.
Да, Летерье зрелищно и с упоением снимает разнообразный изворотливый боевик, где могущие скакать — скачут, взрывоопасные разносятся в клочья, слабаки улетают за тридевять земель, а прочие активно извиваются и машут клешнями. Но уже в который раз эмигрировавший француз за своей игрой в солдатики напрочь забывает про сценарий. Кажется, будь у него возможность снять нечто абсолютно бессюжетное, но с Экшном, он бы с радостью ухватился за неё. Впрочем, сейчас он приблизился к своей мечте как никогда ранее.
Миф о героическом Персее, сыне Зевса, приобретает удивительную переработку. Даже у «Перси Джексона» не хватило прыти улететь в столь забористые слои стратосферы. Если чье-то неумение считать принять за временное помешательство, тогда «Битва титанов» целиком выходит надежным билетом на двухчасовую прогулку по буйной психлечебнице, не снившейся даже бодрым режиссёрам-старичкам.
Разгул и дебош — с самого начала. Чета почти земноводных рыбаков, находясь на полпути к марианским впадинам, перекрикивается с Персеем, что, мол, беги-спасайся, милок, сам. Персей выплывает, теряет сознание, а просыпается уже на палубе корабля, что держит курс на Аргос, где слишком прекрасная Андромеда и толпы юродивых хулигянов. А за всем этим наблюдают два с половиной разгневанных бога, требующих нежности и ласки человеческой.
Но Аргос, весь такой фэнтезийный и пиджеевский, оказывается лишь первым пунктом в лихом античном роуд-муви. Настолько бодром и полном внезапностей, что больше ни на что места не остается. Главным принципом происходящего становится входящий омон, что после продолжительных баталий сменяется омоном другим.
Между тем, дюжина серьёзных мужиков, взяв из оружия «всё, что может пригодиться», брёдет куда-то туда в поисках спасительного ответа на вопрос о Жизни, Кракене и Вообще. А за ними следом — Ио. В данном случае — вовсе не корова, а бессмертная красавица (жуткое наказание богов, ага) с отчаянным «сумеречным» мэйк-апом, склоняющая Персея к служебному роману.
А тут и зло ещё не дремлет. Демонический Акрисий бродит шатуном неподалёку, жаждая нежданно убивать лишних персонажей. По пустыням дрейфуют скопления джиннов, которых ничто не берёт, но которым только дай возможность показать свою шахидскую душу и детонировать синим пламенем. Сами серьёзные мужики перемещаются на скорпионах, что ходят в два раза медленнее, а слепые пророчицы нагоняют жуткого саспенсу в стиле «в конце ты поги-и-ибнешь», просто чтобы попугать. Стикс предстает туманным мрачным болотом, а угольно-чёрный Пегас имеет зеленый коридор из царства мёртвых на поверхность.
Честно говоря, это самое царство и заканчивается где-то на вросшем в лодку Хароне и корчащихся рожах в воде. За ним — логово Медузы, что прячется среди руин, мечтая умертвить кого-нибудь из… лука. Откровенно цифровая, она резвится почище Робин Гуда, плодя статуи в избранные комические (серьёзно, они такие) моменты.
Но куда всяким горгонам до главных героев. По сравнению с ними теряется даже вот эта шварценеггеровская улыбка Миккельсена, что как бы в последний момент. Не говоря уже о целой толпе статистов, появляющихся без объяснений и так же без объяснений драматично погибающих. Бритый Персей суров двадцать четыре часа в сутки и ловит рыбу в лесу. Он не упускает любого момента заявить о гуманизме и вечном гневе на олимпийцев, что несправедливо утопили приёмных родителей — и за углом уже жмёт лапу Зевсу с прочими семейными радостями. Он даже спасает Андромеду, прыгая за ней в другую уже марианскую впадину, а выплывает с ней за тысячу километров, куда за ними ещё посылают корабли. И никакой избранности. «Нет, я простой человек», — заявляет он, серьезно насупив брови.
Божественный папочка тоже не отстаёт. Зевс по-христиански питается молитвами и вообще противоречивая личность. С бескорыстной любовью он смотрит на людей, помогает Персею деньгой, но не против выпустить монстра из закромов, чтобы народ смертный любил его ещё болей. На фоне таких тонких умозаключений и мудрых поступков осатаневший Аид, стремящийся к мировому господству, смотрится прям цельной, прописанной натурой. Хотя все сцены с ним сводятся к инфернальным спецэффектам, невнятным манипуляциям и угрозам.
К тому моменту, когда морское чудище таки выплывает, никому уже нет дела до каких-то мифов. Как нет его Персею до всяких андромед, олимпов и тронов — ему бы лошадку свою крылатую. Так и зрителям, видимо, вместо логики — Кракена бы. Он поднимется, словно Годзилла, покричит маленько — и всё, друзья, на выход, радуйтесь. А сценарий, цитируйся вместо анекдотов. При умелой дозировке хватит на месяц.
Источник: Кинокадр
|
