Равнодушие, а то и откровенное презрение к древним памятникам православного искусства и архитектуры настолько распространены в церковной среде, что примеров небрежного и варварского обращения с ними можно привести множество.
В 1993 ГОДУ несколько серебряных богослужебных предметов были переданы Псковским музеем Псковскому Епархиальному управлению для Троицкого собора. В том числе потир XIX века и кадило (серебро, литьё, чеканка), изготовленное в 1754 году в Москве мастером Иваном Григорьевым на производстве Василия Кункина (кроме клейма мастера, кадило имеет редкое клеймо «ПВК» — «Производство Василия Кункина»). Все переданные музеем предметы, в том числе кадило, были украдены из собора в 90-х годах прошлого столетия.
Зимой 2003 года один из прихожан Троицкого собора принес в музей доску с эпитафией архиепископа Симона Тодорского, найденную им среди строительного мусора в сугробе возле Троицкого собора. В это время в подклете Троицкого собора, в помещении, где находятся исторические захоронения (в том числе и нескольких псковских архиепископов), шел ремонт. Нынешние клирики Троицкого собора поступили в меру своего разумения: эпитафию, простоявшую на гробнице архиепископа почти 200 лет, просто выбросили за ненадобностью. К сожалению, в настоящее время именно мера «разумения» невежественных клириков — единственный критерий, определяющий судьбу историко-художественных и архитектурных памятников, находящихся в ведении церквей Псковской епархии, в первую очередь — Троицкого собора. Эпитафия, известная по описанию в краеведческой литературе и по фотографиям, — замечательный памятник истории и письменности. По счастливой случайности, не оказавшийся в печке или на свалке, он был принят на музейный учет в состав основного фонда (в соответствии с его значимостью) и отреставрирован.
Исторически сложившийся ансамбль внутреннего убранства четверика главного храма Пскова уже претерпел и продолжает претерпевать разрушительные изменения, причина которых — невежество и равнодушие тех, кто считает, что вправе пренебрегать традициями, бережно сохранившими храм и в дореволюционный, и в советский периоды.
В Троицком соборе происходят немыслимые ранее перемещения, которые невозможно объяснить разумно. Например, очень большая икона «Деисус» XVII века, всегда располагавшаяся на том месте, для которого была написана, — в притворе над входом в четверик (что зафиксировано в описаниях XIX—XX веков), и встречавшая пришедших в храм, по непонятной причине оказалась перемещенной в нижний Серафимовский придел. Масштабам этого тесного помещения она никак не соответствует, и расположена она там над входом (напротив алтаря), так что во время службы молящимся приходится стоять спиной к ликам Спасителя, Богоматери и Предтечи, а уж поклон положить в сторону алтаря и вовсе как-то неловко. Когда «Деисуса» переносили в придел, не знали, как его закрепить: икона очень тяжелая. Настоятель собора (действующий и поныне), опять-таки в меру своего «разумения», велел пробить в иконе отверстия для толстенных штырей. Слава Богу, присутствовавший при этом иконописец упросил, несмотря на крайнее недовольство настоятеля, этого не делать и нашёл другой способ. Старинный бронзовый хорос (подвесной светильник со свечами) Троицкого собора, являвшийся частью исторически сложившегося убранства, известный по многочисленным фотографиям интерьера храма, соответствовавший стилю иконостаса и не заслонявший иконы, валяется теперь в разобранном виде (если еще валяется) где-то на складе. Его заменили софринским ширпотребом. И теперь широкая полоса огромной уродливой люстры перекрывает центральную часть иконостаса.
Старинные кованые двери собора заменены на стандартные, во многих других церквах — тоже. О так называемых евроокнах уже не приходится и говорить — стандартные пластиковые стеклопакеты повсюду.
С 2000-х годов «Псковреконструкция» с полного одобрения епархиального начальства начала осуществлять ремонт и установку отопления в Троицком соборе. Самые разрушительные последствия этот ремонт имел для иконостаса — чуть ли не самого высокого в России, относящегося к рубежу XVII—XVIII веков и сохранившегося полностью(!). Специалисты — и псковские, и московские — пытались предостеречь епархиальное руководство, обращались и письменно, и устно с предупреждениями об опасности установки отопления и принудительной вентиляции без проведения предварительных исследований, специализированной экспертизы проекта и консервационных работ на иконостасе. Тем более что «Псковреконструкция» давно замечена в грубых нарушениях технологических норм, откровенной халтуре, недоделках и очковтирательстве. Однако епархиальное начальство во всём эту организацию поддерживало. Результат оказался плачевным. В течение первого же года после установки отопления практически все иконы в соборе оказались в аварийном состоянии. Куски левкаса с живописью осыпались с икон, расположенных на иконостасе, особенно в верхних рядах, а также позолота резьбы и даже фрагменты самой резьбы. Пострадали фактически все памятники церковного искусства, находящиеся в соборе, в том числе и такие особо чтимые, как Крест св. Ольги (1624 г.) и чудотворная икона Богоматери Чирской.
Иконостас работы выдающегося современного иконописца о. Зенона, написанный в 1988—1989 годах для Серафимовского придела Троицкого собора, также пострадал от неправильного протапливания, резкого повышения температуры и влажности. Иконы поражены плесенью, наблюдались отставания краски, вздутия, осыпи. В прошлом году, несмотря на попытки С. Ямщикова и псковских специалистов из отделения ВООПиК не допустить грубой непрофессиональной «реставрации», иконостас был полностью переписан.
В 1991 году в церковь Дмитрия Солунского в Гдове из Псковского музея была передана икона конца ХVIII — начала XIX века «Св. Илларион Гдовский», вывезенная в 1962 году экспедицией музея из деревни Озёры Гдовского района. Изображение этого святого встречается крайне редко, нет другого его изображения и в Псковском музее. В настоящее время икона совершенно изуродована поновлениями, сплошь грубо переписана.
Под угрозой находятся и работы известного современного иконописца о. Андрея (Давыдова), бывшего настоятеля Иоанно-Предтеченского собора в Пскове. Отцом Андреем создан уникальный ансамбль храмового убранства, конструктивно и стилистически соответствующий архитектуре собора XII века: низкая алтарная преграда с прекрасными иконами и живописными царскими вратами, а также большие иконы Спасителя и Богоматери, располагающиеся на алтарных столбах, деревянный хорос, фрески в нишах над захоронениями псковских княгинь и в алтарной апсиде, фрески в притворе. Но правящий архиерей очень не любит древнюю архитектуру и иконы, созданные по византийским образцам. Теперь, когда создавший их иконописец служит в другой епархии, он распорядился об установке в храме нового, высокого иконостаса. То есть архитектурный интерьер собора, этого неповторимого древнего храма, станет недоступен для обозрения. Зато, возможно, исполнится давнишнее желание архиерея — увеличить высоту входа из притвора в четверик, для чего придётся растесать (!) стены XII века. Владыку, видите ли, не устраивает древний вход, он кажется ему слишком низким.
Иконостас надвратного Никольского храма Псково-Печорского монастыря относится к XVII веку. Но в 80-х годах прошлого столетия монастырское начальство почему-то решило заменить его новым. Прежний же иконостас был передан в московский Данилов монастырь. Однако попытки найти его там или хоть что-то о нём узнать успехом не увенчались. Никто и ничего про него не знает. Древний, представляющий немалую историческую и художественную ценность, он просто исчез. В 1990-х — 2000-х годах в Псково-Печорском монастыре были грубо переписаны росписи Михайловского храма (освящен в 1815 году), представлявшие собой прекрасные образцы академической живописи XIX века, и многие иконы.
В Успенском соборе того же монастыря реставраторы открыли уникальные фрески XVI века, в создании которых, как считают исследователи, участвовал, вероятно, сам преподобный Корнилий Псково-Печорский. В 80-е годы ХХ столетия фрески были вновь закрыты иконостасом. В таких условиях их состояние неизбежно ухудшается, но обследовать фрески невозможно: они недоступны. И только благодаря воспроизведению в альбоме С. Ямщикова мы имеем о них представление. Не исключено, что скоро только это от них и останется.
Не древние фрески в древних храмах, но поздние иконостасы, искажающие их облик, — таковы приоритеты духовенства практически повсеместно. Редко встречающиеся в этой среде ревнители древности сочувствия не находят. Попытки придать убранству храма облик, соответствующий его древней архитектуре, наталкиваются на непонимание в церковных кругах.
Пример поистине чудовищный — судьба древнего храма св. Иоанна Богослова в Крыпецком монастыре близ Пскова. Снести древний памятник архитектуры не позволял закон. Нашли способ уничтожить его без сноса. Подлинные стены храма, построенные из известняка, додумались обшить арматурой и по этой арматуре залили их мощным слоем бетона снаружи и внутри храма тоже. Живая «скульптурная» фактура стен архитектурных памятников Пскова не нравится нынешним клирикам — поклонникам евростандарта. Загладить «под линейку» — вот их идеал. Ну и «загладили». Навсегда.
Всё это вызывает горечь, возмущение, боль, но не удивление, во всяком случае, в Псковской епархии. Здесь хорошо помнят, как ныне действующий архиепископ Евсевий, впервые посетив собор Рождества Богородицы Снетогорского монастыря, «приговорил» фрески XIV века, объявив, что, как только собор передадут церкви, «всё это безобразие мы забелим».
Автор Наталья ТКАЧЁВА
Источник: gazeta-pravda
|
