Ли Анкрич — давний сотрудник Pixar, начавший работу на студии в 1994 году в качестве режиссера монтажа. До этого он работал на телевидении в том же качестве и сделал несколько режиссерских работ. На Pixar он попал по временному договору к «Истории игрушек», да так и остался. Студию мало кто покидает по собственному желанию — такая уж там творческая атмосфера. У режиссера есть и актерские навыки — в свое время он играл в театре Кливленда. Но его образование связано с монтажным искусством — он окончил в 1990 году Южно-Калифорнийскую Школу кинематографического искусства. Впервые сел в режиссерское кресло там же, в Pixar, будучи вторым постановщиком «Истории игрушек 2», «Корпорации монстров» и «В поисках Немо». «История игрушек 3» — его первая абсолютно самостоятельная режиссерская работа. Удачная.
Мы все знаем, что «История игрушек» — дитя Джона Лассетера. Насколько сильно вы чувствовали груз ответственности?
Я до сих пор помню день, когда Джон предложил мне стать режиссером «Истории игрушек 3». В тот же самый день он сказал всем режиссерам на студии, что Disney покупает компанию и сделка уже в процессе. Позже в тот же день он вызвал меня в свой офис и сказал: «Мы сможем сделать «Историю игрушек 3». И хочу, чтобы ты был ее режиссером». Я сначала был очень польщен, конечно, и взволнован, но сразу после этого я почувствовал тошноту (Смеется.) По-моему, именно в таком порядке. По вполне очевидным причинам. Он предложил мне стать режиссером продолжения двух самых любимых зрителями и критиками фильмов! Помимо того что снимать вообще что-либо на этой студии, учитывая ее историю, — это огромная ответственность, но быть режиссером сиквела «Истории игрушек» — двойная ответственность. Мы здесь считаем себя счастливчиками уже хотя бы потому, что сделали десять фильмов, полюбившихся зрителям. Каждый из нас соврал бы, если бы не сказал, что он не боится до смерти сделать первый плохой фильм Pixar. Так что я был под двойной угрозой, будучи режиссером студии, делающим сиквел «Истории игрушек». Вы, наверное, помните, что в прошлом у нас были контрактные сложности с Disney, препятствующие созданию третьего фильма серии. Но все это позади, теперь мы — одно целое.
Вы в первый раз показывали фильм большой аудитории на Шоу-Вест в Лас-Вегасе этой весной, очень нервничали?
Да, изрядно. Я скажу так, у нас были предварительные показы, не помню, как давно, кажется, в октябре прошлого года, самые первые еще. Вот это было настоящей нервотрепкой, потому что мы показывали свою работу в самый первый раз кому бы то ни было вне стен студии. Показ получился суперободряющий, потому что мы получили самые лучшие за всю историю Pixar цифры. Зрителям действительно фильм очень понравился. Так что, отправляясь на Шоу-Вест, мы уже знали, что у нас есть фильм с хорошей реакцией зрителей. Мы были очень довольны, что и в Лас-Вегасе мы получили в подтверждение ту же реакцию. Знаете, в течение довольного долгого времени каждое утро я просыпался почти обезумевшим от того, что мне необходимо было создавать этот фильм, серьезно. В общем знание того, что зрители реагируют на него хорошо и явно получают удовольствие (судя по их реакции и разговорам), — это просто музыка для наших сердец. Хотя фильм на тот момент, кстати, был не закончен, и после предварительных показов я думал: «Окей, главное не запороть все, что создано за последние несколько недель».
Вы не могли бы немного порассуждать на тему психологического давления, учитывая, что в Голливуде как-то исторически сложилось, что цифра три по отношению к сиквелу — некое заколдованное число, и фильм чаще всего не получается? Вы явно сумели разрушить стереотип.
Поверьте мне, мы отлично знали, на что шли. Даже если взять вторую «Историю игрушек», мы изрядно рисковали. Мы долго обсуждали это, пересмотрели все сиквелы игровых фильмов и пришли к выводу, что успешными оказались всего несколько, ну, к примеру, второй «Крестный отец» или «Империя наносит ответный удар». Мы не учитывали фильмы про Джеймса Бонда (смеется), потому что они являются серией практически самостоятельных фильмов с одним героем. И мы были приятно поражены, когда вторая «История игрушек» получила очень положительные отзывы критиков, сравнивавших нас с упомянутыми игровыми фильмами и утверждавших, что второй фильм получился даже лучше первого. Но начинать третий фильм — как в своем роде испытывать судьбу: я просто не мог вспомнить ни одного достойного третьего фильма. В конце концов, я подумал, что третий фильм «Властелин колец» был не так уж и плох, он как-то вписывается в одну категорию с предыдущими двумя. Но потом мне подумалось, что такое сравнение все же некорректно, потому что мы снимаем сиквел сиквела, а там идет одна большая история, разбитая на три фильма. И когда я подумал об этом, то сказал себе: «Окей, теперь я все понял! Мне нужно думать об этих трех фильмах, как об одной истории, и главным образом учитывать линию с Вуди, поскольку все эти три фильма по большому счету о нем». И когда на меня сошло это озарение, я почувствовал, что у нас появилась конечная цель, и возникло настоящее побуждение сделать этот фильм. Мы знали, о чем эта картина должна быть, какие она должна вызывать ощущения и каким образом должна соответствовать двум предыдущим лентам.
Были ли у вас какие-то особые критерии для героев, по которым вы отбирали тех, кто останется в истории, и тех, кто должен будет ее покинуть?
Мы хотели оставить настолько много персонажей, насколько это только возможно. Но когда ты принимаешь решение о том, что Энди вырос, невольно подходишь к выводу, что придется убрать многих дополнительных героев. Дело в том, что часть из них были очень детскими игрушками, теми, которых вы не увидите в комнате 17-летнего подростка. Мы пытались представить себе, что произошло за это время. Наверняка Энди избавится от большинства своих игрушек к этому моменту, но мы не могли позволить ему избавиться от всех, так как тогда у нас не будет истории (смеется), поэтому мы решили, что он оставит те игрушки, с которыми у него связаны какие-то сентиментальные воспоминания, даже несмотря на то, что они в основном остаются в ящике для игрушек, стоящем в комнате Энди и заполненном также спортивными принадлежностями и прочей ерундой, необходимой мальчишкам в его возрасте. Так что у него до сих пор остались некоторые игрушки, и на то есть причина. Что-то его связывает с ними, и он не может просто так избавиться от них, как избавился от других. Комната Энди изрядно опустела за это время, исчез боец Рокки Гибралтар и «волшебный» экран Итч, а также множество других второстепенных игрушек-персонажей, которые вы помните по прежним фильмам. И остальные по этой причине оказываются в очень шатком положении, потому что они могут быть выброшены точно так же, как и те игрушки. И мы хотели, чтобы они чувствовали эту опасность, что все может случится. Мы убрали Бо Пип (фарфоровая пастушка) именно по такой причине. Мы знали, что она может стать символом того, что может случится и с ними. Но решаясь на этот смелый шаг, теряя одного из главных героев, к которому эмоционально привязаны остальные, мы осознавали, что таким образом даем понять зрителю нечто очень важное — перемены в жизни Энди и его игрушек.
В какой-то степени финал фильма выглядит открытым. Значит ли это, что будет еще фильм о тех же игрушках, или это уже не обсуждается?
Ну, на самом деле мы сейчас не можем говорить о том, будет ли еще один фильм или нет. Мы попытались завершить историю самым приемлемым для всех образом. Мы хотели сделать фильм, который доставил бы не меньше удовольствия тем, кто не видел первые два. Во всяком случае мы надеемся, что так оно и случилось. Однако, как и во всяком другом нашем фильме, мы работаем с героями очень долгое время, мы их любим, как живых, и очень трудно с ними прощаться. Мы не только провели с этими героями четыре года, работая над фильмом, но в общей сложности мы провели с ними 12 лет, каждое утро приходя на студию в течение всего этого времени, думая о них, разговаривая с ними, нам тоже трудно сказать им всем «прощай». Это похоже на работу в театральной труппе: ты работаешь спектакль какое-то время, но вот он заканчивается, надо сказать всем «прощай». Словом, конечно, нам хочется сохранить наших героев, мы стараемся не думать, что это была наша последняя встреча, но от нас тут на самом деле мало что зависит. Я думаю, что время покажет. Оставляя, как вы заметили, дверь открытой, мы не планировали сделать ее мостиком к возможному сиквелу. Такой финал изначально не был основой для следующего фильма.
Трейлер к фильму содержит несколько «пасхальных яиц», это вполне очевидно, что и в фильме их будет достаточно... Не могли бы вы немного рассказать об этой традиции.
(Тут необходимо дополнительное объяснение для российского читателя. Американские пасхальные яйца отличаются от российских тем, что они прячутся внутри дома или во дворе, чтобы дети разыскивали их в пасхальное утро. В современной Америке такие яйца могут быть пластмассовыми и наполненными либо шоколадом, либо другими конфетами, либо маленькими игрушками. Даже размеры их варьируются. Ну, а выражение «пасхальное яйцо» стало своего рода расхожим в определении какого-либо приятного сюрприза.)
Это стало частью нашей культуры (имеется в виду культура студии Pixar — Прим. авт.), традицией, если хотите. Мы прячем их в каждом фильме. Причина в том, что, во-первых, у нас очень много времени в процессе работы над фильмом (смеется), который не снимается за три недели, как игровой, а во-вторых, множество вещей для фильма создается прямо на студии. В обычном фильме реквизит либо заказывается через специализированные компании, либо просто покупается в магазинах. Увы, мы этого делать не можем в наших фильмах из-за их специфики, как вы понимаете. Каждая мелочь должна быть придумала и сделана на студии с нуля. Если ты собираешься сделать это, то если нужно разместить текст на чем-то или поставить имя, то было забавно разместить какие-то отсылки к другим нашим фильмам или маленькие поклоны в сторону нашего детства или чего-нибудь подобного — это очень увлекательно. Вы правы, в фильме будет какое-то количество подобных «пасхальных яиц».
Мы знаем, что Pixar не сидит без дела и работает над другими проектами. Насколько далеко в будущее вы указываете теми «пасхальными яйцами»?
В нашей уже укрепившейся традиции ставить в наш новый фильм какого-то героя из будущего фильма. Повелось это с «Монстров», если не ошибаюсь, где мы поставили рыбку Немо. Кстати, он был у нас аж в двух фильмах. Наш следующий фильм — сиквел «Тачек», так что угадайте наш будущий персонаж.
А вот крысу-повара Реми вы где-то разместили как пасхалку?
Реми... В «Рататуе» была собака Дуг из фильма «Вверх». Там была его тень, лающая на Реми, когда он бегал по дому. Кто-то из фильма «Рататуй» был в рядах второстепенных персонажей в «Тачках».
Значит, кто-то из персонажей нового фильма о машинах есть в «Истории игрушек 3»?
Да, один из наших новых главных героев.
Как вообще рождался сюжет третьего фильма об игрушках?
Одной из первых сюжетных фишек мы придумали то, что у Лотсо будет инструкция для База, что у него будет спрятанный переключатель, как у всех электронных игрушек. Он активирует режим демонстрации возможностей игрушки. Мысль о таком переключателе нам очень понравилась, и мы решили, что этим способом База можно будет настроить против его друзей, сделав героя как бы плохим парнем — главным охранником в тюрьме. Идея была интересной, но потом мы задумались, каким образом переключить его обратно. Но не так, чтобы для того нужно было просто повернуть рычажок — это не интересно, а чтобы пришлось совершить какую-то более серьезную операцию.
Мы как-то выбрались из офисов на пару дней на природу для обсуждения развития истории. По-моему, Эндрю Стэнтону пришла в голову мысль: «А что если мы переключим его в позицию, когда он сможет говорить только на испанском?» Нам всем понравилась такая идея, и мы начали живо обсуждать все возможные варианты, что он не только будет говорить по-испански, но и его индивидуальность полностью изменится. Он станет таким героем-любовником. Мы начали фантазировать на эту тему. В моей команде аниматоров есть испанец Карлос Баена, очень талантливый художник-аниматор, и я дал ему задание разработать эту новую индивидуальность База с точки зрения физиологии, как он будет двигаться и прочее. Я хотел, чтобы зрители сразу же увидели эту перемену. Мы изучили огромное количество материала на эту тему: испанское фламенко, бой быков, бальные танцы, включающие сальсу, рубму и так далее, и в итоге пришли к такому сплаву всего этого, что вы и увидите в фильме.
Как появилась уморительная ссылка на «Хладнокровного Люка»?
В первый день нашей вылазки мы придумали, что игрушки окажутся в детском саду, и этот детский сад окажется очень скверным местом, больше похожим на тюрьму (смеется). Нам понравилась идея, и мы начали искать схожие моменты в том и другом месте. Ну вот смотрите, там действительно можно найти странно-жутковатое сходство между детским садом и тюрьмой! Дети не могут его покидать без разрешения или сопровождающих лиц, везде камеры наружного и внутреннего наблюдения, каждая дверь запирается на замок, практически все устроено так, чтобы дети ничего не повредили — себя или детсадовский инвентарь. Все это создает сложности передвижения для наших игрушек. Потом там есть площадка во внутреннем дворе для физических упражнений, ящик с песком, который закрывается на ночь на замок, сторожевая будка, игрушечная. То есть в детском саду можно найти столько схожего с тюрьмой, что сравнение просто напрашивается само собой. Мы пришли к выводу, что будет невероятно смешно провести такую параллель. Значит, и побег тоже будет. Мы начали смотреть всевозможные фильмы про тюрьмы. Поместили себя в этот мир, проще говоря, и, конечно, не избежали мы и «Хладнокровного Люка» — это же классика жанра, так что дальнейшее было уже просто. Баз такой в режиме Большого Босса ходит перед клетками, диктуя правила в кутузке новичкам.
Кто из британских актеров стал прообразом для Мистера Поркипентс?
Его озучивает Тимоти Далтон, так что все очевидно, не правда ли? Тимоти Далтон — известный английский драматический актер с отличной родословной. Идея этого героя появилась из... Мы знали, что у одного из персонажей, девочки Бонни, будет коллекция игрушек. И им нужна какая-то интересная динамика, мы не хотели простой мешанины из игрушек, мы хотели, чтобы те игрушки имели какую-то свою особенность. Вот, например, как игрушки Энди, они — группа парней, работающих в офисе, правильно? В комнате Энди все было, как офисе, только задолго до того, как она стала просто рабочей комнатой для него. То есть они, образно говоря, каждое утро появляются на рабочем месте, у них есть перерывы на кофе, собрания и прочее. Так и для игрушек Бонни нам нужна была такая особенность, динамика. Мы подумали, что было бы занятно и смешно сделать их своего рода театральной труппой, где есть разного рода актеры: классически подготовленные, импровизаторы — мы по этому принципу и набирали актеров для озвучания. И для Мистера Поркипентс мы хотели такой классический театральный прототип — консервативный, взволнованный трагик, который чувствует себя так, словно он застрял с кучей любителей.
А как у вас появился Кен?
О, мы всегда хотели заполучить Кена в наш фильм. То есть идея о нем появилась в тот первый день, когда мы собрались для обсуждения героев фильма. Мы обсуждали, каким героем будет наш Кен, что им движет. Мы начали с того, что задались вопросом: «Как себя может чувствовать игрушка, которая вроде и мальчик, но предназначенный для девчоночьих игр? Каково быть всего лишь аксессуаром для Барби?» Ну, в самом деле, это ведь все, чем он и является по сути. Кен не более важен, чем новая пара туфель или сумочка для Барби. И он знает об этом и старается как-то компенсировать свою участь. Итак, мы стали думать обо всем этом в связи с его личностью и характером. Перед нами игрушка, которую постоянно во что-то наряжают, меняя одежки по несколько раз в день. То есть у нас в распоряжении явно тщеславный и ничтожный персонаж, и мы почти моментально подумали про Майкла Китона. Нет, не подумайте, что он такой тщеславный или ничтожный, но мы отлично себе представляли, как он может обыграть текст.
Он привнес в роль больше, чем мы рассчитывали получить. Он был настолько смешон и искренен, привнес столько энергии, что мы все получили огромное удовольствие от работы с ним. Мы предполагали, что Кену нужно будет много трогательных и очень точно рассчитанных комедийных моментов, поэтому наш выбор был совершенно безупречен. Майкл был просто совершенен в этой роли. Я думаю, что комбинация его голоса и внешнего вида того Кена, которого мы выбрали для нашего фильма, сработали точно. Говоря о внешности Кена, хочу уточнить, что существует приличное количество разновидностей данной игрушки, которые появлялись на прилавках магазинов в течение разных лет, и нам необходимо было принять решение, какой именно Кен нужен нам для нашей задачи.
Если вы пройдетесь по детским садам, то обнаружите археологические залежи старинных игрушек, которые живут там наравне с новыми игрушками. Поэтому мы решили, что для нас предпочтительней было бы иметь старые игрушки, побитые, но все еще используемые. Мы нашли Кена из 1980-х. Был такой Кен — любитель животных. Так и было написано на коробке, он продавался вместе с шимпанзе, «предназначенным для любви и заботы». Он был одет в сафари-куртку и шорты, именно этот наряд на нем впервые и видит Вуди. Когда я увидел этого Кена, то смеялся до слез и подумал, что если по мне он так забавен, то и зрителей сможет рассмешить не менее сильно. Во всяком случае я на это надеюсь. Понимаю, что зрители все разные, особенно в других странах, где какие-то особенности нашей культуры могут быть им неизвестны. Но сама суть истории, по-моему, никого не оставит равнодушным.
Источник: Кинопоиск
|
