Симона Бауман – немецкий продюсер (L.E. Vision Film) и представитель German Films в Восточной Европе. «Телекритике» Симона Бауман рассказала о деятельности German Films, копродукции и своем видении украинской ситуации.
– German Films – это не продюсерская компания, а организация, которая занимается продвижением немецкого кино. Мы поддерживаем немецкие фильмы на международных кинофестивалях, за счет German Films привозим актеров, режиссеров, работаем с прессой, организовываем приемы.
Также мы помогаем иностранным дистрибуторам выпускать немецкие фильмы. Если какая-то компания покупает права на немецкий фильм у немецкого дистрибутора и хочет его выпустить в Украине, она может обратиться к нам за финансовой поддержкой. Еще в нашу задачу входит поддержка контактов с киноиндустрией других стран – с продюсерами, дистрибуторами, помощь совместным проектам.
– Каким образом финансируется организация?
– German Films финансируют Министерство культуры ФРГ, немецкие кинофонды, ассоциации продюсеров и дистрибуторов. Компания называется German Films c 2005 года, до этого была Export-Union des deutschen Films, существовавшая задолго до появления German Films. Я занимаюсь регионом Восточной Европы и могу сказать, что помощь для выпуска фильмов в этом году составляет 800 000 евро. Общий бюджет меняется каждый год. От министерства культуры мы получаем стабильную сумму, объем финансирования из национального фонда FFA зависит от немецкого бокс-офиса. То есть, это какой-то процент бокс-офиса и они нам выделяют средства, цифры меняются каждый год. Это основной бюджет, но еще у нас есть организации продюсеров и дистрибуторов, которые вносят деньги в German Films. И плюс к этому, мы можем найти спонсоров под конкретное мероприятие.
– Немецкие кинофонды эффективно работают?
– Фонды – это не только субсидии. Получив прибыль, часть ее продюсер должен вернуть фонду. И тогда на следующий проект он сможет получить деньги. Бюджет FFA – национального фонда – 140 млн евро. Из них 100 млн идут на производство. Существенный источник средств – от продажи билетов.
– Но фонд все равно получает от государства деньги.
– Да, но не очень много. Основные финансовые поступления – процент от проданных билетов в кино и DVD. Что касается региональных фондов, поддерживающих кинопроизводство, то значительная часть средств поступает от местных структур.
– В Украине время от времени поднимается вопрос 3-процентного отчисления от проданных билетов на национальное производство. В России несколько лет назад эту схему сочли неэффективной и предпочли прямые инвестиции государства в кинопроизводство. К тому же, из-за пиратства в странах СНГ в тени остаются значительные суммы.
– В Германии пока бокс-офис больше, чем в России. Пиратство – проблема, но не такая большая. Плюс телеканалы вкладывают деньги в производство.
– Французы говорят, что в Германии, так же как и в Испании, позаимствовали их разработки по поддержке национального кино.
– В каком-то смысле это правда, они самые передовые в этой области. У них бюджет гораздо больше нашего, чуть ли не в 4 раза. Мы наблюдаем за их работой и делаем выводы.
– От представителя Unifrance как-то слышала, что пока конкуренции с немецким кино они не ощущают потому, что современное немецкое кино в целом пока брендом не является. Что-то предпринимается, чтобы изменить ситуацию? Так ведь было не всегда, в 60 – 70-е немцы были известны одной из сильнейших авторских кинематографий.
– Как я сказала, у нас для поддержки гораздо меньше средств. Кинофондов в Германии меньше. Но мы стараемся, и за последний год наши позиции усилились. Появились молодые интересные режиссеры Денис Гансель (Denis Gansel), Фатих Акин (Fatih Akin), Ганс Стёр (Hannes Stöhr), Ганс Вайнтгартнер (Hans Weingartner), Ангелина Макароне (Angelina Maccarone), Каролин Линк (Caroline Link). И мало кто вспоминает Фасбиндера, Шлендрофа и даже Вендерса. Это не то, что смотрит широкая публика. Мы стараемся продвигать в другие страны новое кино. И за последние пять лет покупать наши фильмы стали больше. Немецкие фильмы «Нигде в Африке» Каролин Линк и «Жизнь других» Флориана Хенкеля фон Доннерсмака за последние годы дважды получили «Оскар».
– Я понимаю, что современное немецкое кино актуально. Скажем, мне нравятся фильмы Фатиха Акина, они живые, мультикультурные. Но все равно такое ощущение, что Гете-институт перестал показывать классику немецкого кино потому, что на этом фоне фильмы нового поколения будут выглядеть бледно.
– У нас кино – это все-таки бизнес, поэтому сегодня никто не может снимать строго артхаусные фильмы. На это никто не даст денег, даже кинофонды. Немецкие кинофонды тоже следят за коммерческой судьбой фильма: на скольких копиях он выходит, сколько продано билетов. Конечно, фестивальный успех – это тоже аргумент, но самое главное – успех коммерческий. Произошли очень большие изменения в кинорынке – фильмы сегодня рассчитаны на более массовую аудиторию. Я 7 лет занимаюсь организацией фестиваля немецкого кино в Москве, и хотя мы показываем кино разного типа, нас упрекают, что они тяжелые, депрессивные. И мы пытаемся воевать с этим имиджем. Стараюсь делать программу разнообразной, а не ограничиваться только комедиями. На мой взгляд, программа получается объективной.
Что касается артхауса, я не говорю, что его совсем не смотрят, но это нишевое кино. Далеко не все зрители хотят смотреть и обсуждать такие фильмы.
– Но в Украине классику немецкого кино смотрели с большим интересом. 5 лет назад на кинофестивале «Молодiсть» состоялась ретроспектива Фасбиндера, и она вызвала большой ажиотаж, разве что штурмом кинотеатр не брали.
– У German Films задача показывать новое немецкое кино. На ретроспективы классиков мы даже не имеем право выделить деньги. Почему Гете-институт перестал заниматься классикой? Мой опыт работы в Варшаве, Будапеште, Москве говорит, что все хотят иметь больше молодых зрителей. Фасбиндер и Шлендорф привлекать эту целевую аудиторию уже не могут. Конечно, иногда делают ретроспективы, но они не занимают так много времени, как раньше.
– Чем была вызвана такая смена вектора? В какой момент национальное кино стало интересно немецким зрителям? Если смотреть со стороны, такое впечатление, что перелом произошел, когда на экраны вышла картина «Беги, Лола, беги» Тома Тыквера.
– В 80-е – в начале 90-х у немецких фильмов был сложный период, они не пользовались успехом. Не было режиссеров, способных поднять актуальные для немцев темы. Но сейчас все изменилось, пришло новое поколение режиссеров. Но самое главное – поменялась страна, произошло объединение Германии. Другие проблемы, другое экономическое положение, отношение к истории. Плюс огромные изменения на кино- и телерынке. И это все вместе привело к тому, что мы смотрим совсем другие фильмы.
– С какими странами у Германии больше всего копродукции?
– Если говорить о копродукции в целом, то есть о совместном производстве, то у Германии больше всего совместных кинопроектов с Францией. Что касается копродукции в Восточной Европе, лидер в данный момент – Венгрия. Потому что в Венгрии очень удобная схема финансирования кино: деньги, которые продюсер тратит на кино, Венгерское государство ему возвращает. Это очень привлекательно для продюсера. Сейчас больше будет копродукции с Польшей, потому что два немецких региональных кинофонда MDM в Лейпциге и берлинский Medienboard Berlin-Brandenburg вместе с Польским киноинститутом создали фонд для развития проектов. Туда могут обратиться польские и немецкие продюсеры и получить финансирование. В отдельных проектах участвуют Сербия, Румыния, Чехия и даже Россия. Но с Россией сложно, потому, что нет соглашения между государствами. Несмотря на это, есть несколько проектов, которые являются реальной копродукцией. Фильмы «Монгол» Сергея Бодрова и «Юрьев день» Кирилла Серебренникова были сделаны в копродукции. Сейчас Илья Хржановский снимает «Дау», там тоже есть немецкие деньги. Но это единицы, если смотреть в общем объеме немецкого кинопроизводства (50-60 новых немецких фильмов ежегодно выходят в национальный кинопрокат), то совсем немного получается.
– Когда с Украиной будет копродукция?
– Я оптимистически смотрю в будущее, потому что в Украине есть большой интерес к Европе. Есть желание продюсеров и режиссеров работать в копродукции с европейскими странами и Германией в частности. Нужно делать проекты, которые будут интересны в обеих странах. Конечно, очень тяжело, потому что вопрос финансирования украинской стороной не решен. Система господдержки, существующая в Украине, не приспособлена для совместного производства. Это система госзаказов, которых у нас в Германии нет, и это влечет юридические проблемы. И, в конце концов, очень тяжело получить эти деньги. Даже если украинским продюсерам говорят, что их дают, это вовсе не значит, что они будут. Если нет гарантии обеспечения финансами, это очень тяжело для совместного кинопроизводства.
– Что касается телевидения, в Украине нечасто увидишь немецкий фильм или сериал.
– Представители наших телеканалов вели переговоры с «1+1», «Интером» и другими. Но коммерческие каналы в Украине все-таки делают ставку на российский продукт – среда обитания знакома, актеры узнаваемы, рейтинги высокие. И сейчас выходить на украинский рынок уже нелегко. Украинские каналы предпочитает покупать у России, американцев, и только затем следует Европа. Хотя «1+1» как-то купил большой пакет коммерческих фильмов и сериалов немецкого канала RTL. Не знаю, когда они показывали и какие были показатели.
А государственные каналы у вас не пользуются большой популярностью, и у них мало средств, чтобы купить кино. Хотя там говорят, что им интересно покупать немецкое и европейское кино.
– Есть ли в планах Bavaria Film покупка Ялтинской киностудии? Уже несколько лет время от времени возникают проекты строительства больших студийных комплексов в Крыму или под Киевом.
– Мы ездили с представителями Bavaria Filmв Крым, смотрели «Ялта-фильм» и Ялтинскую киностудию. У «Ялта-фильм» мобильная техническая база. Ялтинская киностудия расположена в живописном месте, а что касается съемочных павильонов, они их не используют так, как можно было бы.
Возможно, Bavaria Filmи купила бы долю Ялтинской киностудии, но нынешние владельцы – российские инвесторы, они не стремятся продавать. Как мне показалось, они больше стараются использовать эту территорию как риэлторы и заниматься не кино, а другими проектами. Представителям Bavaria Filmтам очень понравилось, но они поняли, что опоздали. На Одесскую киностудию они приезжали в июне, но там проблема в форме собственности – земля не приватизирована, и юридически этот вопрос крайне трудно решить. Так что вряд ли.
Мы встречались и с людьми, которые хотят строить киностудию под Киевом. В этом случае нужна концепция окупаемости. Думаю, в данный момент в Украине строить большие киностудии нет смысла. Я скептически отношусь к таким идеям. Если посмотреть на Европу, там 80% съемок происходит не в павильоне, а на натуре. Это первое. Во-вторых, рынок в Украине пока невелик. Куда продавать те фильмы, которые будут производиться этими студиями? Для украинского рынка пока достаточно того, что тут производит Россия.
– Все хотят работать с американцами…
– Очень большая конкуренция с Чехией, Венгрией, Румынией, Болгарией. Они ушли на 10 лет вперед, а Чехия даже на 15 лет. Американцам теперь выгодно снимать и в Германии тоже. Потому что у нас есть новый фонд, который возмещает 20% суммы, потраченной в Германии. Поэтому большие голливудские студии приезжают на съемки.
И если говорить совсем откровенно об украинской ситуации, то до тех пор, пока не будет дополнительного финансирования со стороны украинского государства, ничего не получится. Дешевой рабочей силы и красивой природы недостаточно. Продюсеры больших студий приезжают, если у них очень благоприятные условия. А здесь неблагополучная политическая ситуация, и не ясно, когда она изменится к лучшему.
– Когда можно рассчитывать на то, что в Украине будут проходит семинары по копродукции с Германией?
– В этом году фестиваль «Молодiсть» впервые провел пичинг. Это начало. Потом возможны семинары. В Европе много программ для продюсеров, изучается работа фондов в разных странах; условия, которые необходимо выполнить, чтобы иметь доступ к этим фондам; правила составления контрактов для копродукции.
Украинские продюсеры должны присоединяться к европейским программам обучения. Конечно, эти программы не бесплатные. Наши кинофонды не поддерживают такое обучение полностью, но для молодых специалистов 50% могут оплатить. Хотя все равно такой образовательный курс может оказаться недоступным. Хорошо, если бы в Украине со стороны государства была финансовая поддержка образования для своих молодых специалистов. Если вы хотите снимать фильмы в копродукции, нужно понять, как это делается Европе.
И с Украиной, и Россией большая проблема: продюсеры в основном зарабатывают деньги, если это так можно назвать, из бюджета производства. В Европе стараются зарабатывать с продажи или хотя бы выйти в ноль. И даже если есть господдержка, то возникают другие проблемы – «откаты». Европейскому продюсеру это сложно понять.
Системы производства разные, это заметно по тому, как работают съемочные группы в России и Украине – намного больше персонала на площадке, чем у нас. Чуть ли не у каждого осветителя есть своя лампочка, и он только ее и переносит. Чтобы водитель привозил костюмера и целый день сидел и ждал на съемочной площадке, у нас такого не бывает. Кажется, что это мелочи, но немцев это поражает. В России съемочная группа – 50 человек, у нас двадцать-тридцать.
– Возможна ли либеральная модель кинопроизводства в современной Европе?
– Я думаю, что было бы очень тяжело. Очевидно, что без поддержки государства немногие смогли бы выжить.
– Но американское кино – либеральная модель кинопроизводства. И на сегодняшний день оно самое конкурентоспособное.
– Англоязычный рынок огромный. Они могут продавать свои фильмы по всему миру. Даже для французов, у которых существенный рынок, это была бы проблема. В Европе не хватает рынка. К тому же самобытность культуры каждой европейской страны имеет значение для кинопроизводства, поэтому европейские фильмы не столь универсальны, как американские. Нужно понимать, что кино – сфера, которая автоматически рынком не регулируется.
Аксинья Курина
Источник: Телекритика
|
