Еще не выйдя в коммерческий прокат, "Россия 88" Павла Бардина успела приобрести репутацию сложного фильма. Представленная на нескольких фестивалях картина теперь практически запрещена к показу. О живучести советских методов киноцензуры размышляет обозреватель "Власти" Андрей Плахов.
От Берлина до Сибири
Сначала картина о скинхедах-неофашистах была представлена на Берлинале, и понятно, почему за нее там ухватились. Фестиваль, некогда особо благосклонный к российскому кино, давно в нем разочаровался ввиду вызывающей беззубости и конформизма. Может быть, они не так сильно бросались бы в глаза, если бы Россия за почти десятилетие нового века не накопила такого количества кричащих противоречий. И чем глубже они въедаются в общество, тем с большим пренебрежением отворачиваются от них и наш кинематографический мейнстрим, и артхаус.
Фильм Павла Бардина сразу выделился на этом фоне, но в главный конкурс кураторы Берлинале его включить все же не решились — как минимум по двум причинам. Во-первых, из-за радикализма художественного решения. Сюжет выстроен в жанре mockumentary, то есть псевдодокументального кино. Авторы делают вид, что весь киноматериал снят самими скинхедами для популяризации собственных идей: своего рода большой агитационный ролик, который они собираются выложить на YouTube. Это создает определенные проблемы для зрительского восприятия: смотреть черно-белое кино, целиком снятое дергающейся ручной камерой,— нелегкое испытание даже для закаленных датской Догмой. Только ближе к финалу создатели фильма проявляют сострадание к публике. В нем прорезывается каркас почти индийской мелодрамы: выясняется, что сестра главного героя Штыка влюбилась в "чурку", нанеся чувствительному сердцу скинхеда жестокий удар. Сплав мелодрамы и документальности требует от зрителя умения "переключать каналы" и вообще некоторой эстетической подготовки.
Во-вторых, кураторы фестиваля, все более чурающегося маргинальности, почувствовали вкус провокации. Эмоциональная энергия, заложенная в главном персонаже фильма, для неподготовленного зрителя может оказаться заразительной. А в Германии боятся любых вещей, связанных с позорным историческим прошлым (недаром главные фильмы, демонизирующие нацизм, сняты в Италии или в Америке, но не на его родине).
"Россия 88" попала в программу "Панорама" — для наиболее сознательной и левоангажированной публики. Та ее отлично поняла и приняла. Обедню подпортили только наши эмигранты, которых очень обеспокоил "негативный имидж России". В этом смысле они трогательно сходятся в своих охранных воззрениях с патриотами-почвенниками внутри страны. Картину представляли Павел Бардин и актер Петр Федоров, а также продюсеры — этот проект объединил таких разных людей, как, как Александр Роднянский, Анна Михалкова и Александр Шейн.
Следующим пунктом остановки в маршруте движения фильма стал город Ханты-Мансийск с проходящим в нем фестивалем кинематографических дебютов "Дух огня". Огня в картине хватило, чтобы разогреть и местных зрителей, и международное жюри, и высоких функционеров, вознамерившихся помешать триумфальному шествию фильма. Тем не менее он был показан сибирякам и получил престижный Специальный приз, в денежном эквиваленте равный главному. Уже после фестиваля в интернете появились комментарии некоторых членов жюри, говоривших об оказанном на них "ситуативном давлении", а также журналистов, которые пытались поддержать фильм, но натолкнулись на сопротивление своих редакций. "Россия 88", еще почти никем не виденная, обросла слухами, только часть из которых правдива. Но в том, что у картины есть противники в верхних эшелонах власти — в "Единой России" и в администрации президента, сомнений не оставалось.
Говорили, что в идеологических верхах недовольны как минимум двумя сценами. В одной скины перед визитом в их подвал милиционера переворачивают портрет Гитлера обратной стороной, а там — изображение Путина. В другой высокопоставленный чиновник приходит в тот же подвал, чтобы взять ребят под крышу. Подтверждений этому недовольству ни у кого не было, но слухи об интригах против фильма настойчиво распространялись, создавая ощущение, что "нет дыма без огня". Этот эффект хорошо знаком тем, кто помнит советские времена. А мне лично — еще и по работе в Конфликтной комиссии Союза кинематографистов на пике перестройки. Тогда мы пытались расследовать причины запрета "полочных" фильмов, но часто никаких письменных документов цензоры не оставляли, предпочитая пользоваться телефонным правом — и это рождало целую мифологию.
В постсоветские годы от этой практики отвыкли, что не означает, что ее традиции отошли в небытие. Несколько лет назад были предприняты попытки перекрыть кислород фильму Ильи Хржановского "4", и механизмы применялись те же самые. Распространялись легенды о влиятельных противниках, выделялись наиболее крамольные сцены, якобы создававшие "негативный имидж России",— все это при отсутствии какой бы то ни было реальной документации. Тогда пробный цензурный шар так и не докатился до цели: за картину вступилась пресса, ее поддержали международные фестивали.
В истории с "Россией 88" главный практический вопрос тоже состоял в том, получит ли фильм разрешительное удостоверение, необходимое для его выпуска в прокат. Ведь нет проката — нет фильма, а нет фильма — нет проблемы.
От "Ролана" до "Ролана"
Но вот прокатное удостоверение наконец получено. Московская премьера "России 88" прошла в рамках мини-фестиваля "Весенняя эйфория" в кинотеатре "Ролан" с последующим зрительским обсуждением. Администрация кинотеатра не верила, что на подобное зрелище можно собрать полный зал на сеанс 22.30, а тем более на обсуждение, но оно длилось почти до двух утра. Если не считать Чулпан Хаматовой и еще двух-трех знаменитостей, публика не была элитной, но уровень ее рассуждений был значительно выше, чем у гостей "Закрытого показа" и прочих телевизионных ток-шоу.
Кто-то поставил вопрос: почему появляется кино о русском фашизме, а не о чеченском или еще каком другом? Павел Бардин возразил: почему же, сегодня весьма моден грузинский фашизм, фильмы о нем заказывают телеканалы, да и ему самому уже успели прислать сценарий на эту тему. Режиссер убежден, что существует и татарский фашизм, и азербайджанский, и какой угодно другой. Для тех, кто живет в Израиле, вероятно, актуальнее всего еврейский фашизм: с ним борется подавляющее большинство кинематографистов этой страны. А вот в России, как ни крути, актуальнее всего фашизм русский: именно он, в отличие от любого другого, становится виновником гибели сотен гастарбайтеров и инородцев. Документальный список жертв образует последний, шокирующий титр картины, а единственный ее неигровой эпизод представляет собой опрос москвичей на улице: большинство, как элементарно выясняется, готово согласиться с девизом "Россия для русских".
Обсуждались в "Ролане" и документальные источники фильма, и его художественное решение, и возможное воздействие на молодежь. Об этом убедительно говорили Павел Бардин и Петр Федоров, сыгравший Штыка, неформального лидера группы. Недавно блеснувший ролью Гая в "Обитаемом острове", он вновь предстает в образе юнца, оболваненного тоталитарными мифами,— а именно такие характеры требуют от исполнителя рефлексии, харизмы и зрелости: все эти качества у Федорова (исполнявшего также роли продюсера и монтажера "России 88") в наличии.
Потом последовало еще несколько обсуждений — во ВГИКе и в элитном клубе "Цвет ночи", в Москве и в провинции. Самой трудной оказалась аудитория "Цвета ночи": там были известные писатели и бизнесмены, светские персонажи, но были также неопознанные граждане, дававшие понять, что уж кто-кто, но они точно знают, что можно и чего нельзя показывать народу (узнаваем и неистребим этот советский генотип!).
Высказывались сомнения: а не увлечет ли незрелую молодежь городских окраин тот путь решения вопросов, который предлагает Штык? На что Павел Бардин и Петр Федоров рассказали о своих встречах с провинциальными зрителями, о попытках — и совсем небезуспешных — убедить их в том, что вопросы надо решать законным порядком: например, ставя их ребром перед иммиграционными службами. Пока же телевидение — главный рупор власти — ставит заслон перед реальностью, а все, что не укладывается в этот "мейнстримовский" формат, ищет другие, маргинальные и экстремальные каналы самовыражения.
История с "Россией 88" вроде бы близилась к хеппи-энду. Но вот на днях копия снова вернулась в кинотеатр "Ролан" — с тем чтобы быть показанной в рамках фестиваля "Кинотеатр.doc". И произошел конфуз. Собралась публика, приехала снять дискуссию группа немецкого телевидения — и вдруг объявили, что показа не будет. Вроде бы группа граждан (из той же категории знающих лучше) пришла в кассу и поинтересовалась, есть ли договор между фестивалем и кинотеатром, на каком основании крутят фильм и так далее. Одновременно подъехал автобус с отрядом ОМОНа — вроде бы отреагировали на сигнал о возможных провокациях скинхедов в канун дня рождения Гитлера (отряд уехал до предполагаемого окончания сеанса, так что, если бы провокаторы появились на дискуссию, их бы никто не встретил). Сразу вызвали Павла Бардина: он убедился, что картину никто активно не стремится запретить, но тем не менее показ был сорван (одна из официальных версий: из-за отсутствия копии, что уж совсем далеко от истины).
Очень похоже, что усилиями "определенных кругов" кинопрокатчикам был дан предупреждающий сигнал: хотите неприятностей — можете показывать фильм. И наоборот. Уже можно утверждать, что сигнал был услышан: прокатчики призадумались. О дальнейшем развитии интриги вокруг "России 88" мы скоро узнаем: в ближайшие дни картину собираются показывать в Петербурге и других городах.
Источник: КоммерсантЪ
|
