С 15 по 18 июня в 23:50 на телеканале «Культура» – премьера документального сериала «Мы унесли с собой Россию», рассказывающего об известных русских художниках, писателях, поэтах – эмигрантах первой волны.
Эпиграфом к документальному циклу «Мы унесли с собой Россию» (15–18 июня, 23:50) стали строки Георгия Адамовича «Когда мы в Россию вернемся... О, Гамлет восточный, когда? / Пешком по размытым дорогам, в стоградусные холода, / Без всяких коней и триумфов, без всяких там кликов, пешком, / Но только, наверное, знать бы, что вовремя мы добредем». Александр, Бенуа, Василий Кандинский, Константин Коровин, Филипп Малявин, Павел Мансуров, Зинаида Серебрякова, Константин Сомов… Никто из них не хотел покидать Россию. Никто из них не мыслил себя вне Родины. Жить без России было карой, на которую почти все обрекли себя добровольно. Причины, по которым беженская волна покатилась за пределы советской России, были самыми разными. Одни подчинились присяге и воинскому долгу, другие бежали от террора, вандализма, грабежей, произвола, удушающей несвободы. Но почти никто из них и предположить не мог, что они уже никогда не вернутся в ту Россию, которую были вынуждены покинуть. «Русские эмигранты были уверены, что вернутся в Россию и все будет по-старому, даже еще лучше, – говорит Надежда Блок. – Поэтому никто не принимал ни французского, ни болгарского, ни английского подданства. Учили языки, говорили на них, но оставались русскими эмигрантами с желтыми нансеновскими паспортами. Когда стало совершенно очевидно, что возвращения в Россию, нашу Россию, не будет, спасались русским языком, надеждой, что дети будут говорить по-русски».
Французский профессор Ренэ Гера – знаменитый собиратель и хранитель культурных сокровищ великих русских изгнанников – многих из эмигрантов знал лично. В его доме хранятся десятки тысяч книг, документов, шедевров живописи, которые ждут своего открытия и осмысления. В сериале использованы уникальные кадры и документы, работы художников Бориса Кустодиева, Константина Сомова, Льва Бакста, Филиппа Малявина, Юрия Анненкова, Мстислава Добужинского, Александра Ремизова, Александра Родченко, Максимилиана Волошина, Ивана Билибина, Натальи Гончаровой, Ивана Билибина, Александра Бенуа. Звучат воспоминания Зинаиды Гиппиус, Ивана Бунина, Юрия Анненкова, Веры Лурье, Игоря Северянина, Ильи Эренбурга, Всеволода Шкловского, Анны Ахматовой, Марины Цветаевой. Принимают участие Ренэ Гера, Надежда Блок, Аркадий Ваксберг.
В первой серии «Исход» (15 июня, 23:50) речь пойдет о первой волне эмиграции, вынесшей на чужие берега почти два миллиона беженцев. «Моя первая встреча с Россией состоялась лет пятьдесят тому назад на юге Франции на Лазурном берегу, – говорит Ренэ Гера. – Эта встреча была с выходцами из России, с белыми эмигрантами. С теми, которых, в общем, революционная волна и гражданская война выбросили за борт. Они нашли во Франции приют и убежище. Волею судьбы они здесь оказались, и волею судьбы я с ними встретился. Это было началом моего романа, бурного романа с Россией… Они меня заразили любовью, преданностью к России, к русской культуре. Потому что все они были носителями языка Пушкина, Гоголя, Тургенева, Достоевского. И они это понимали, а что у них осталось – только память о России, о прошлом».
Второй фильм «Берлин» (16 июня, 23:50) посвящен эмигрантам, приехавшим в Берлин – город, которому Владислав Ходасевич дал парадоксально неожиданное определение: «мачеха русских городов». По словам Ренэ Гера, «Берлин начала 20-х годов оказался проходным двором. Это был первый этап. Для одних – это был этап в Москву, для других, для большинства, – это был этап по пути в Париж». В Берлине русских собралось более ста тысяч. Были открыты русские рестораны, издательства, выходили три ежедневных русских газеты разного направления – от просоветских до антисоветских. В чем-то берлинская жизнь напоминала петроградскую: кроме общих, эмигрантских, у писателей были одни очаги общения, у философов – другие, у художников – третьи. Но почти каждого из эмигрантов мучил вопрос: «Возвращаться или смириться с тем, что остается только изгнание?». Не на время, навсегда. Самые мудрые и дальновидные понимали, что вопрос стоит именно так.
В третьем фильме «Перекресток» (17 июня, 23:50) речь пойдет о месте общих встреч русской творческой богемы на пересечении парижских бульваров Монпарнас и Распай, который сразу же окрестили «Русским перекрестком». Целыми днями поэты и художники, музыканты и артисты бродили по Парижу в поисках работы, а вечерами стекались на «перекресток». Для них это был еще и островок спасения. Встречаясь с другими изгнанниками, русские хотя бы мимолетно переставали чувствовать себя лишними на чужом празднике. «Как ни тосковали эмигранты по родине, они все больше и больше укреплялись в убеждении, что поступили правильно, – говорит Аркадий Ваксберг. – Особенно творческая элита. Она потеряла огромную часть своих читателей, зрителей, слушателей, но сохранила абсолютную свободу самовыражения, а дороже этого нет для художника ничего». Ренэ Гера называет среду эмигрантов отдельным государством без границ и флага: «Этот мир был волшебный. Я думаю, что не только для меня. Их флаг был Россия. Я понимал, что этот мир уходит, что они последние представители этого блистательного довоенного русского Парижа, что это обломки империи. Они никому не нужны, отщепенцы, изгои. Именно этим они меня привлекали».
Четвертый фильм «Ностальгия» (18 июня, 23:50) рассказывает о жизни эмигрантов после того, когда стало ясно, что эмиграция затянется надолго, если не навсегда. Перед русской интеллигенцией остро встал вопрос: обособиться и «вариться в своем соку» или стараться войти во французскую жизнь? Каждый решал его по-своему. Большинство пыталось сохранить русский язык, старые привычки и обычаи. «Они говорили на русском языке между собой, на полках – русские книги и журналы, – говорит Ренэ Гера. – Уникальность русской эмиграции первой волны в том, что они, их дети и внуки продолжали писать, читать и говорить по-русски. Это очень редко. Они гордились, что говорят на языке Пушкина, Достоевского, Толстого. Это был какой-то странный мир. Люди, живущие в другом пространстве и измерении. Они были оторваны от повседневной жизни, но не от русского мира. Бесконечные разговоры и мысли о родине, которая стала для них мифом, сказкой, ничего не имеющей общего с советской Россией». В полной изоляции от России у них осталась только свобода творчества. По словам Ренэ Гера, «своим творчеством, своим литературным и художественным наследием они доказали, что сделали правильный выбор. Поистине эмиграция всегда несчастие, но далеко не всегда неудача».
Источник: Пресс-служба канала «Культура»
|
