В Музеях Кремля открылась выставка "Генеральная баталия" — решительно переделанная под кремлевские условия версия эрмитажной выставки "Совершенная виктория". Вероятно, самый главный музейный проект, посвященный празднованию 300-летия Полтавской битвы.
Круг экспонатов, показываемых теперь в Кремле, где-то пересекается с эрмитажной выставкой, где-то нет: у "Совершенной виктории" своя проблематика, расширенный список коллекций-участников (привлечены музейные собрания Дрездена и Австрийский придворный и домовый архив) и, естественно, совершенно другая композиция. В Петербурге юбилей Полтавы отмечали в Николаевском зале Зимнего дворца, в Москве задействованы Одностолпная палата Патриаршего дворца и выставочный зал Успенской звонницы.
Оба зала сравнительно небольшие, отчего в экспозиции появляется ощущение сконцентрированности, но это не столько обилие вещей, сколько обилие смыслов. В Одностолпной палате Полтава — лишь эпизод Северной войны, причем открывается выставка намеком на предвоенные дипломатические обстоятельства. В одной витрине — подписанная Карлом XII ратификационная грамота на Кардисский мирный договор с Россией. Мир заключили в 1661 году, грамота прислана в 1699 году вместе с богатыми дарами, часть которых здесь же. Рядом — витрина, где лежит огромный сапфир, подарок Петра курфюрсту Саксонии и королю Польши Августу Сильному. Неограненный сапфир в форме носа Август получил в том же 1699 году: Петр, уже готовясь к войне, приглашал его в антишведскую коалицию. Две витрины — и напряженная двусмысленность политической ситуации в Северной Европе 1699 года изящно очерчена.
Коалиция с Августом Сильным и королем Дании Фредериком IV (его выставка тоже мимоходом почтила) была недолгой и особых выгод России не принесла. Но зато понятно, что с подарком Петр по крайней мере не прогадал: павлинья любовь Августа Сильного к драгоценностям была общеизвестна — вот, пожалуйте, рядом его парадный мундирный камзол, колом стоящий от золотого шитья. Одна пола камзола, кстати, странно укорочена. Во время одного из сражений драгоценный гардероб Августа достался шведам, которые немедленно начали делить дорогущий мундир и уже успели отодрать полу, когда героическими усилиями саксонского войска одежда была все-таки у них отбита. Красивый экспонат с милой тональностью исторического анекдота — от выставки на громокипящую тему полтавского юбилея этого не очень ждешь, но эта выставка как раз и приятна тем, что, не утрачивая парадного настроения, часто переходит на личности.
Злополучный камзол короля Августа, например, особенно странно смотрится по сравнению с двумя главными мундирами этой выставки — формой офицера Преображенского полка, которую носил Петр I, и мундиром Карла XII. Оба проще некуда, петровский кафтан еще и порядком потертый, потому что царь именно его надевал по торжественным случаям. Солдатский мундир шведского короля выглядит менее бывалым, но это он был на Карле XII, когда он погиб в бою — говорят, что на этой хранящейся в Стокгольме реликвии даже видны следы крови. Фортуна переменчива: на петровском мундире после Полтавы тоже могли бы быть следы крови, а вышло так, что шведская пуля только пробила край треуголки, аккуратно заштопанный впоследствии.
Про персоналии на выставке вообще много: портреты шведских и русских военачальников, личные вещи Карла XII, деловитые послания Петра императору Иосифу I (с пометкой "дан в обозе у Полтавы"), его же торопливое письмецо жене сразу после сражения — из страшных каракулей можно с грехом пополам разобрать только начальное: "Матка, здравствуй". Даже разнообразное оружие начинаешь воспринимать не так абстрактно, как это обычно бывает на таких выставках, с удовольствием замечая, что на замке одного из ружей выгравировано имя владельца — Iwan Iwanow.
Как ни странно, поселенный в Успенской звоннице второй раздел, посвященный торжествам по поводу полтавской "виктории", смотрится более формально — отчасти из-за более скупого и холодного дизайна, отчасти из-за того, что документы и гравюры на тему тогдашних празднеств уже показывались, причем довольно густо, на весенней выставке в Государственных архивах. Рассматривание аллегорий и девизов на гравированных изображениях триумфальных арок, воздвигнутых в конце 1709 года в Москве,— занятие кропотливое, почти кабинетное, и возникает ощущение, что какая-нибудь мультимедийная реконструкция хоть одной арки или фейерверка сильно бы этот раздел оживила, тем более что этот раздел — в том числе и про реконструкции. Переданные по указу Петра в Оружейную палату шведские трофеи выстроились в витрине пирамидой, напоминая о том, как их показывали в Оружейной палате до революции. Задуманный царем монумент в честь побед в Северной войне — украшенная рельефами триумфальная колонна — вовсе не был осуществлен. Только в 1938 году на основе сохранившихся моделей сделали реконструкцию "столпа" комнатного масштаба, привезенную теперь из Эрмитажа в напоминание о том, что эстетикой празднеств и триумфов наше государство заинтересовалось именно после полтавской "генеральной баталии".
Автор Сергей Ходнев
Источник: kommersant
|
