Недавно игру Алексея Гуськова оценила взыскательная публика Римского кинофестиваля, на котором состоялась премьера французского фильма режиссера Раду Михайлеану «Концерт». Гуськов сыграл у Михайлеану русского дирижера, и, судя по всему, эта роль для Алексея Геннадьевича стала знаковой.
Во всяком случае, подошел он к ней более чем основательно: в течение полугода изучал французский язык, дирижерское мастерство, а заодно внимательно следил за тем, как в Париже, столице европейского кино, умудряются снимать глубокие, современные и при этом кассовые картины. А после выхода фильма поделился своими ощущениями и мыслями с «Новыми Известиями».
- Алексей Геннадьевич, каким был для вас прошлый год в целом?
- Счастливым. Исполнилось то, о чем я даже не мечтал, - премьера фильма (правда, пока только на кинофестивале в Риме и в Париже, но скоро, надеюсь, и в России) известного во Франции режиссера румынского происхождения Раду Михайлеану «Концерт», где я играю русского дирижера. Для роли основательно учил французский язык. Как актер и продюсер, был потрясен высоким уровнем кинопроизводства во Франции, где все иначе, куда более профессионально, чем у нас.
- Нам не угнаться за французами?
- Во Франции большая и серьезная индустрия кино, поддержка государства. В конце концов, это патриотизм, причем не на словах, а на деле: 50 процентов французов смотрят исключительно свои картины. Поэтому есть и результаты, как в случае с фильмом «Концерт». Только за первую неделю проката во Франции картина собрала четыре миллиона евро, а по миру картина продана во все страны.
- Сейчас вы больше снимаетесь как актер, а свою продюсерскую деятельность отложили до более благоприятных времен, не так ли? Боитесь рисковать в такое непростое время?
- Я всегда совмещал одно с другим. Человек-то я - штучный. До «Рагина» и «Отца» был фильм «Мусорщик», а до него мультипликация, и еще промежуточные истории. Сейчас подписал контракт о сотрудничестве с немецкой компанией, которая снимала знаменитую картину Микаэля Ханеке «Белая лента». Как артист я отвечаю за свою работу в рамках роли, а не всего фильма. Когда ругают картину с моим участием, то прошу предъявлять претензии ко мне как к актеру, и только.
- Фильм «Мусорщик», где вы - продюсер и главный артист, был ярким явлением в кино, а вот попытку снять первый психологический триллер о маньяке-милиционере «Тот, кто гасит свет», где вы играете упертого следователя, вряд ли можно отнести к числу удачных. Возможно, причина провала картины в плохом сценарии?
- В «Мусорщике» мы с автором сценария Иваном Охлобыстиным сделали притчу, обернув ее в жанр. Это очень редкий и трудный жанр, но у нас вышло. Что же касается фильма «Тот, кто гасит свет», то продюсер Сергей Сельянов задумал его как первый в России триллер. Я старался внести какую-то метафизику в роль, чтобы история получилась обобщенной, эпической. Ну как это было в телевизионном фильме «Таежный роман», где все совпало - сценарий, время, талант режиссера Александра Митты и хороший актерский ансамбль. А главное, что картина отражала процессы, происходящие в обществе. Был развал страны, дефолт и тоска по сильному мужскому плечу. У Никиты Голощекина, которого я играл, есть характер, поэтому мне было интересно. Когда я читаю интервью мировых звезд, то обращаю внимание на то, что их прежде всего привлекают характеры и поступки героев. Мне ближе такой подход к роли, а не моральный показатель персонажа. Сейчас все ищут героя, идею, причем даже в Думе прямо требуют: «Дайте нам героя, дайте!» Вот телевидение в качестве героев предлагает бесконечных «Ментов». Но искать героев среди представителей той или иной профессии бессмысленно. На требование властей дать им образец для подражания хорошо отвечал Олег Иванович Ефремов: «Герой не должен быть на сцене, герой должен быть в зале. Если зритель видит, что делают артисты и это находит у него отклик, значит, герой в зале - правильный». Поэтому, на мой взгляд, такими неудачными получились современные картины «Личный номер», «Код Апокалипсиса», потому что были заказухой тех ведомств, которым вдруг захотелось иметь своих героев. А ведь современную молодежь не призовешь никакими декларациями, даже мышцами не завлечешь. В мировом кинематографе герой уже не Арнольд Шварценнегер, а Шон Пенн. Поменялись приоритеты и образы, а мы все еще пытаемся впрыгнуть в какой-то обветшалый вагон допотопного паровоза, куда подбрасываем скромный огонек. Тогда как весь мир мчится на скоростных поездах. У нас каждый год начинается со «Старых песен о главном». Такой подход, по моему убеждению, безнадежен. О главном надо петь новые песни, а не старые.
- Все ваши герои - волевые настоящие мужики, пусть даже и с неустойчивой психикой. Вы тоже производите впечатление человека цельного и делового. А сыграть «тряпку», «слюнтяя» не пробовали?
- В большинстве случаев играю то, что мне предлагают. Не могу не зарабатывать деньги - мне надо кормить семью. Но когда подворачивается роль, как в фильме «Концерт», то все остальное бросаю и занимаюсь только одной этой работой. Тем более что в Европе и платят больше, чем у нас, и есть возможность для творчества. В течение четырех месяцев я брал уроки дирижирования, занимался с выдающимися дирижерами Большого театра, Франции и России. Пересмотрел огромное количество записей Караяна, Берштайна, Мравинского, Светланова. А в нашем кино артист приходит на съемочную площадку, и ему дают текст, который продюсер пишет каждое утро. Вот поэтому мы имеем такой продукт. Меня никто не убедит, что сейчас в России очень театральное время, потому что я видел, как репетирует Анатолий Васильевич Эфрос, и на моих глазах творилась его легенда. А сейчас спектакли плодятся как тараканы, и, как правило, курам на смех.
- Не жалеете, что ушли из репертуарного театра?
- Нет. Тем более что театр в своей жизни я заменил антрепризой. Это несколько другой «вид спорта». В декабре сыграли премьеру (с другим составом актеров) спектакля «Трамвай «Желание». К великому сожалению, ушла из жизни замечательная актриса Леночка Бондарчук. Хотя она настаивала называть ее Аленой. Теперь роль Бланш играет Ольга Прокофьева. Алена очень хотела, чтобы этот спектакль, кстати, ее любимый, мы не прекращали играть, и очень просила нас об этом. Также в паре с моей женой Лидией Вележевой и другими партнерами мы 150 раз показали спектакль «Будьте здоровы, месье!», поставленный по остроумной французской пьесе. Но, понятно, что без режиссера работать очень трудно. Раньше режиссер следил за развитием спектакля, поправлял его. А сейчас за эстетику спектакля отвечает актер, и это происходит даже в Художественном театре. Под звезд кино и ТВ ставятся спектакли и определяется весь репертуар. Что делать - время такое. Мне нравится, как сегодня работает театр «Сатирикон», который имеет свое лицо. Галина Волчек выдерживает планку театра «Современник». Пожалуй, только в этих двух театрах я бы хотел служить.
- Вашего старшего сына Владимира приняли в труппу Театра имени Маяковского. Спрашивал ли он у вас совета?
- Володя в прошлом году окончил Щукинское театральное училище и показывался в столичные театры. Но выбрал Театр Маяковского, хотя нравился многим режиссерам. Принципиально не пошел работать в Театр Вахтангова, где служит его мама. Все хочет сделать сам. Я уважаю его стремление к самостоятельности. В мелодраме «Осенние заботы» мы с ним снимались вместе.
- А младший сын Дима кем хочет стать?
- То продюсером хочет быть, то артистом, а то и космонавтом. Например, сын моих друзей-актеров выбрал продюсерский факультет и на вопрос: «Почему?», ответил: «Хочу давать людям работу, а не просить ее». Сам я очень рано стал взрослым, самостоятельным. Мой отец погиб при исполнении служебных обязанностей, когда мне было шесть лет, и я остался единственным мужчиной в доме, что, наверняка, сыграло свою роль. Пожалуй, больше всего в жизни (не имея в виду любовь и детей) я ценю договор.
- В прошлом году в Школе-студии МХАТ вместе с педагогом Михаилом Лобановым вы выпустили курс. Не собираетесь взять под свою опеку еще молодежь?
- Мне больше нравится быть педагогом приходящим. Основная причина - времени у меня нет. Да и терпения заниматься детским садом, как я занимался со своими студентами в Школе-студии МХАТ, у меня тоже, увы, нет. Интереснее работать с более или менее сформировавшимися личностями. Пришел к выводу, что лучше меня использовать как артиста-практика, который будет обучать ремеслу.
- Сергей Юрский сказал недавно, что современный раб - это человек, у которого нет времени. Вы неоднократно повторяли, что, будучи по происхождению хитрым помором, то есть человеком, никогда не знавшим крепостного рабства, обладаете свободолюбивым характером. Но может ли актер быть свободным?
- Нет, нет и нет. Человек вообще не может быть свободным. Лично я не могу быть свободным от семьи. Это же определенные обязанности, которые я взял на себя. У актера тоже есть обязанности. Правда, сначала актер договаривается об одном, а потом все меняется. Так, актер не может изменить сумму денег, которую выделил продюсер на съемки. Он не может заставить режиссера быть гением, не может изменить ситуации, в которой снимается фильм. Самое ужасное, что актер, если он уже вышел на это поле, не может изменить правил игры. Мой принцип в жизни и в работе: если я сказал «да», то тяну эту баржу до пристани. Когда есть ответственность, свобода умирает. Вот и с вами так. Не хочу давать интервью, болтать лишний раз, а сказал «Да» - и должен исполнить слово. Хотя гораздо интереснее мне заниматься делом. Ведь столько всего не прочитал, не посмотрел, не пообщался: с детьми, друзьями, с женой и своим псом.
- Как правило, на светских тусовках и премьерах вы появляетесь один. Почему без жены?
- Лев Толстой написал, что все семьи одинаково счастливы, тогда как каждая несчастлива по-своему. Что же касается моей семьи, то она несчастлива исключительно из-за вас, журналистов. Поэтому мы с Лидой даже пропускаем друг у друга премьеры. Хотя дело не только в журналистах, а в том, что это вполне нормально, когда у каждого из супругов есть своя неприкосновенная территория.
Автор Ангелина Глебова
Источник: www.newizv
|
