Певица МакSим (Марина Максимова) в отечественном шоу-бизнесе — «вид» редкий, автор-исполнитель, который пошел своим собственным экспериментальным путем, миновал все каноны, решил ничего не упрощать, а, наоборот, соединять то, что раньше соединять боялись, и продвигать все это собственными силами на эстраду. Избежав «двух притопов, трех прихлопов», она смешала элементы поп-музыки с джазом, лаунжем, блюзом и даже рок-н-роллом. Такой микс, сделанный профессионально, со вкусом и без продюсерского вмешательства, на большой сцене приняли на ура. Недавно артистке исполнилось 30 лет. Ко дню рождения она успела выпустить альбом «Другая реальность» и начать снимать клип на одноименную песню с него, в котором прошлась по местам «памяти» в Москве и Питере. В свой юбилей певица рассказала в интервью «Московскому Комсомольцу», почему на радио все сошли с ума, как пишутся песни и для чего нужны эксперименты.
— Марина, ваша музыка в рамки того, что принято называть в нашей стране классической попсой, не вписывается. Тем не менее вам удалось стать массово популярной певицей. Не угнетает ли повышенное внимание со стороны телекамер, постоянные обсуждения личной жизни?
— Еще в 13–14 лет, когда у меня стала появляться компания, мне почему-то хотелось, чтобы в ней не было никаких фотоаппаратов. Все мои близкие друзья об этом знают до сих пор. Конечно, я не люблю афишировать личную жизнь, но сейчас я не чувствую себя преследуемой, загнанной в этом смысле. Я не прячусь, когда у меня бывает выходной — беру наушники и иду гулять по городу. Меня можно встретить в метро вечерами. Люди вокруг ничего плохого мне не делают и не говорят. Даже те, кто слушает совершенно другую музыку, иногда улыбаются, подходят, здороваются и выражают свой позитив.
— Есть ли в музыке какие-то фигуры из прошлого, которые вас «сделали» как певицу?
— В самом детстве я слушала то, что слушал мой папа. Из русских групп это были «Сектор Газа» и «Любэ» — вряд ли они могли на меня как-то повлиять, сами понимаете. В американской музыке тогда был постзапрещенный рок-н-ролл, к которому я тоже никакого отношения не имею. У меня никогда не висели на стене ничьи плакаты. Мне нравились разные песни у разных исполнителей: у кого-то — мелодика, у кого-то — тексты, у кого-то — образ. Поэтому фигура музыканта, на меня повлиявшего, — это собирательный образ.
— А если собрать личные итоги к 30-летию, с какими мыслями вы к нему пришли?
— Независимо от постоянного творчества самое главное — это, наверное, очень быстрое течение жизни. Мне кажется, в моей уже произошли очень многие перемены и события, которые не происходят с некоторыми людьми и к 60 годам. Меня, наверное, уже ничто не смогло бы вогнать в депрессию или, наоборот, в дикое эйфорическое помешательство. В общем, дело не в возрасте, дело в пережитом опыте и энергии.
— Вы двигались все время в одном направлении или вектора менялись?
— Я знаю, что точно не стала бы менять род деятельности. В каком бы направлении я себя ни пробовала, это была исключительно музыка, в любом ее проявлении. Это единый поток. Я пока не знаю, куда он меня дальше приведет, но мне хотелось бы находиться в нем всю жизнь. Я очень люблю называть себя эстрадным исполнителем, поп-исполнителем, потому что это дает огромные возможности экспериментировать в совершенно разных направлениях. Когда в моей голове звучит та или иная мелодия, она звучит в одном ключе, но в разных стилях, будь то рок-н-ролл, фолк или все что угодно. Наши живые концерты проходят очень жестко, потому что все мои музыканты пришли из андеграунда, некоторые — из очень тяжелого. Жесткая инструментальная основа в сочетании с моей очень нежной и мягкой вокальной подачей дают очень необычное, интересное и приятное звучание, которое нравится и нам самим, и людям.
— В этом вы идете «перпендикулярно» многим эстрадным исполнителям, выбирающим простой путь без смелых экспериментов и каких-то альтернативных музыкальных «добавок». К тому же вы состоялись как величина на эстраде без пресловутой продюсерской поддержки. За счет чего удается удержаться в шоу-бизнесе, оставаться востребованной?
— Зато у меня появлялось уже несколько мнимых продюсеров, некоторые из них даже книжки обо мне пишут — о том, как они меня якобы раскручивали. Некоторые звонят в компанию и говорят: «Мы написали все песни МакSим, отдайте нам наши деньги». Много забавных историй происходит. Что касается моего личного пути: мне кажется, все дело в том, что я никогда не стремилась быть богатым человеком. В этом плане у меня достаточно устойчивая психика, и звездной болезнью я вроде бы никогда не страдала, но и понимание правил большой игры на поле шоу-бизнеса у меня тоже есть. На самом деле я достаточно легко все это воспринимаю. Я из простой семьи, где к телевизору относятся как к ящику, где ходят инопланетяне. Таким он для меня до сих пор остается.
— А сами вы как меняетесь: чем последняя пластинка отличается от предыдущих?
— Это новая для меня работа, которую при этом мне было делать очень легко. Есть тексты и мелодии у тебя в голове, которые как будто уже были созданы, их просто нужно взять и записать на лист бумаги. Причем здесь они совершенно разные. На пластинке есть песни, отражающие мое настроение много лет назад. Например, «Кошка» очень похожа по стилю на композиции еще с пластинки «Трудный возраст», она очень максималистская по сути. Меня она прямо «улыбает» своей наивностью, но я все-таки записала ее с элементами дабстепа, потому что очень давно хотела этого, и наконец эта композиция сложилась в моей голове такой, какой она должна быть. Многие другие вещи напоминают мне что-то из других альбомов или показывают меня совершенно новой. Например, песня «Другая реальность». У меня так получается, что я пишу об эмоциональных переживаниях, порой о грустных и меланхолических, а в этой песне есть какое-то непреодолимое счастье, огромная любовь.
— Тема любви уже изъезжена музыкантами вдоль и поперек. Как не петь о ней пошло?
— Пошлятины действительно предостаточно. Наверное, у меня уже прошел период, когда я пыталась одолеть «радийные» просторы. Будем откровенны: с музыкальными редакторами на радио у нас, видимо, не все в порядке. Поэтому нам и вгоняют в сознание ту музыку, которую мы называем попсой, и в итоге это слово в нашей стране становится ругательством. В какой-то момент я от всего этого отделилась и поняла, что уже нахожусь в том статусе, когда могу себе позволить писать о том, что у меня внутри, по-честному. Люди это всегда чувствуют. Они не дураки, обмануть их очень сложно. Поэтому и концерты проходят отлично, и их столько, сколько я могу позволить себе сейчас физически.
— Вы никогда не уходили со сцены. Есть и другие примеры, когда исполнители то исчезают, то снова появляются на музыкальном поле. Вот, например, Натали: сначала «Ветер с моря дул», потом девушка пропала из поля зрения и вдруг запела из всех радиоколонок: «О боже, какой мужчина!». Вы как к этому «феномену» относитесь?
— Да прикольная песня! Правда, я ожидала от взрослой женщины, что она сама стебно отнесется к своему тексту и появится в каком-то ироничном образе с этой композицией. Но нет! Она ведь серьезно. Это еще больше «забавит».
— А как вы думаете, настанет ли то время, когда из отечественных радиоколонок будет звучать умная поп-музыка с элементами других жанров?
— Не знаю насчет смены формата, но если говорить о развитии творческой личности, у меня есть ощущение, что изначально человек приходит с чем-то своим. А потом ему бывает очень сложно выживать. Всякие умные дядьки и тетки начинают ему диктовать, как надо, и потом в какой-то период все получается как-то не по-честному. Кто-то это преодолевает, а кто-то — нет.
— Вы свой выбор сделали и много работаете с альтернативными музыкантами, не пытаясь угнаться за трендом. Эксперимент с группой Animal ДжаZ был чьей задумкой?
— Изначально это была инициатива Animal ДжаZ. С ними давно дружат мои музыканты. Так сложилось, что наш круг общения состоит преимущественно из музыкантов-инструменталистов, а не исполнителей, либо если они в этом круге присутствуют — это в основном альтернативные исполнители. Когда мы пришли на концерт Animal ДжаZ и после этого заглянули к ним в гримерку, сразу прозвучало предложение спеть что-то дуэтом. Мне очень интересны люди не из сферы поп-музыки, которые могут себе позволить экспериментировать и с легким жанром и не боятся делать это с удовольствием. Будем надеяться, что эксперименты с ними и с другими ребятами еще будут. У нас интересных людей в стране много. Помню, когда появился Баста, теперь Ноггано, тогда еще никому не известный, я ходила и говорила всем, что он будет номер один. Так и случилось. Хотя, когда мы делали с ним дуэт, он не был так популярен, как сейчас. Хорошо, что есть талантливые люди, которые и меня заставляют двигаться дальше и не становиться брюзгой, поэтому если есть интересный материал, я готова идти на контакт, я за любой кипеш.
— А с кем-то из эстрадного батальона вам хотелось бы поработать?
— Я вижу интересных артистов на эстраде, в основном намного старше меня, с которых можно брать пример в профессиональном плане. Но в дуэте я не вижу смысла. Он должен быть интересен не только тем, кто его исполняет. Хочется, чтобы дуэт был в музыкальном плане чем-то созданным из разных умов, из разных планет.
— В вашем уме как песни создаются?
— Я пишу, потому что это какая-то зависимость. У некоторых она наркотическая, у меня — музыкальная. У меня всегда есть с собой листочки с ручками, до сих пор не могу привыкнуть печатать на компьютере. Пишу от руки, пишу много. Иногда прозу, но она пока еще не готова увидеть свет. Вдохновение ко мне то ли не приходит, то ли не уходит от меня никогда. Для меня самое главное, чтобы вокруг была тишина — нахожусь ли я в самолете, или в отеле, или в гостинице... И ночь. В столе пока остается все больше песен. Песня «Кошка» с новой пластинки «Другая реальность» прожила там лет десять, прежде чем я ее записала. Бывает, недостает одной строчки, которая должна соединить эмоцию и правильную подачу, и она иногда возникает спустя время.
— А когда пишете песню, задумываетесь, станет она хитом или нет?
— Во время написания — конечно, нет. Та песня, которая меня саму заставляет покрыться мурашками или по-настоящему разрыдаться, когда я ее придумываю, для меня говорит о том, что в ней есть эмоциональный потенциал, и, значит, она должна быть. Я достаточно чувствительный в этом отношении человек. Другое дело, что при написании некоторых песен, например, «Блюз» из альбома «Одиночка» или «Я буду жить» со свежей пластинки, мне кажется, что их должны исполнять старые рок-н-ролльщики с прожженными голосами, и тогда они зазвучат так, как нужно, как у меня это играет в голове. Но тем не менее я их пою сама, своим нежным голосочком, пока не знаю, что из этого получится и какой будет результат. Кстати, сейчас из песни «Я буду жить» мы готовим социальный проект, про любовь глобальную.
— Что за проект?
— Для людей с ограниченными возможностями. Наш коллектив много общается с такими людьми. Они очень часто приходят на наши концерты, с кем-то мы уже много лет бок о бок. У некоторых из них очень интересные истории. Одна девушка в инвалидном кресле, с которой я познакомилась в 2005-м, тогда выглядела очень несчастным человеком. Она мало за собой следила, плохо выглядела, но постепенно стала меняться. Мы приглашали ее на наши концерты — это было ее первым опытом подобных походов. Уже на первом нашем выступлении она стала знакомиться с другими людьми, постепенно стала расцветать. Мы до сих пор дружим с ней. Сейчас она счастлива — второй раз выходит замуж, прекрасно выглядит, развивается, устраивает свои фотовыставки. Мы просто хотим обратить внимание на то, что все люди должны идти вперед и жить полноценной жизнью, общаться, они не должны отталкивать друг друга. Вне зависимости от того, насколько мы ограничены в том или ином смысле, некоторые не просто физически, а морально, даже не замечая этого, в какой-то момент мы все ощущаем себя одинокими, и нужно общаться как можно больше, быть добрее и не терять друг друга.
Источник: shoowbiz
|
