Такеси Китано, привезший в конкурс последнего Венецианского кинофестиваля грустный, поэтичный и жестокий фильм «Ахиллес и черепаха», уехал без наград. Хотя, по мнению многих, это был лучший фильм фестиваля. Лента о разрушении художника стала третьей картиной китановского цикла о сомнительности всякой цели в искусстве и об относительности земной славы.
Мальчик Матицу был гениальным ребенком. Так по крайней мере решил его отец, шелковый магнат. Он покупал мальчику лучшие холсты и краски, предрекал блестящее будущее, и все кругом трепетало от любви к Матицу. Пока не случилось несчастье – повесился обанкротившийся отец, вслед за ним – мать, мальчик остался один, попал сначала к злым родственникам, потом – в интернат. И больше никто не хотел видеть в нем вундеркинда, а вместо похвал он получал подзатыльники. В конце концов мальчик вырос во взрослого дядю (Такеси Китано), который, выросши, оказался удивительно бездарным, но для которого искусство по-прежнему важнее всего на свете. В попытках обрести взаимность он теряет дочь, уходит любимая жена... Уходит все, но признание не приходит.
«Ахиллес и черепаха» – самый «умозрительный» из трилогии Китано о творчестве (до этого были «Такесиз» и «Банзай, режиссер!»). Здесь Китано не препарирует самого себя, не исследует распад собственной творческой целостности. Как он говорит сам, поводом к картине послужили скопившиеся у него картины – его собственные полотна. Дескать, надо было что-то делать с этими бездарными поделками. Ну, положим, он сильно лукавит – вовсе они не валяются, более того – китановские выставки пользуются большим успехом, а картины хорошо продаются... В этом для режиссера - грустный парадокс. Полотна, которые в жизни так охотно покупают галереи и ценители, в фильме играют роль образца бездарности и в конечном счете приводят героя к полному краху. И как знать – высоко бы ценились китановские картины, будь он не Такеси Китано, а кем-то вроде Матицу?
Когда герой просит жену его топить в ванной, чтобы, с трудом вынырнув, на грани жизни и смерти провести на холсте линию, полную страдания, это почти гениально. Когда Матицу с женой, став свидетелями автокатастрофы, принимаются лихорадочно рисовать истекающего кровью человека вместо того, чтобы ему помочь, – это смесь кошмара и беззаветно-болезненной любви к искусству. Рисовать подсолнух в горящем сарае – блестяще придумано. Только все напрасно – герой попадает то в больницу, то в полицию, но никак не на стены галерей и музеев. Настоящее искусство не терпит подражания, даже гениального, а Матицу, внемля уговорам давнего знакомого галериста, изо дня в день пытается схватить за хвост чужую удачу. Китано исключительно остроумно проводит зрителя через галерею, где вывешена чуть не вся история современного искусства, – он берет себе в помощники то Энди Уорхола, то концептуалистов, то футуристов с примитивистами. А то и самого Ван Гога.
Согласно философу Зенону, Ахиллес никогда не догонит черепаху, если та начнет свой путь раньше него, – с каждым шагом Ахиллес будет приближаться к черепахе все ближе, но каждый раз черепаха будет делать еще один шажок, и расстояние между ними хоть и будет уменьшаться, однако никогда не придет к нулю. Что такое для Китано эта непроворная черепаха? Наверное, это всякая конечная цель искусства и художника, для всех своя. Для кого-то это признание и слава, для кого-то – желание совершить некую миссию, для кого-то – стремление познать мир. Казалось бы – делай дело, работай в полную силу – и все придет. Но путь художника сродни сизифову, в конце его – горькое разочарование, и в этом, возможно, главная миссия художника – ежесекундно показывать миру бренность и недостижимость всего материально-суетного.
Екатерина Барабаш - www.ng.ru
Источник: OVideo
|
